Он собирается с мыслями. Вспоминает, где они находятся. И в упрощенной форме просвещает Майру об истории взлетов и падений местного дворянства начиная с эпохи раннего Средневековья, та слушает с очевидным интересом, хоть и не задает вопросов. Он планирует немного прояснить ей значение этого места, но, когда добирается до Викторианской эпохи, его пыл значительно утихает. Воспользовавшись паузой, Майра предлагает выпить кофе и отправляется за ним. По возвращении она решительно принимается говорить о своем сыне, который учится на инженера, — ей нужен совет Глина касательно его. Глин всегда опасался, что его запишут в отчимы, и избегал видеться с Майрой, когда юноша приезжал навестить мать. Теперь он обороняется тем, что пытается ускорить кофейную стадию и предлагает пойти посмотреть сад.

Майра отбывает в дамскую комнату. Глин выбирается на широкую террасу с видом на пышную зелень Южной Англии, и тут к нему присоединяется Кэт. Врывается вихрем; она не только в его голове — она повсюду, кажется, некогда он привозил ее в похожее место, тогда, когда он бешеными темпами ухлестывал за ней. Они стояли возле каменного парапета и любовались аллеями парка, и вдруг она положила ладонь ему на руку. «Есть вещи, о которых не говорят, — сказала она, а потом: — Да это я так». Теперь эти слова эхом отдаются у него в голове: есть вещи, о которых не говорят.

Возвращается Майра, и они принимаются бродить по ухоженному саду — мужчина и женщина, среди десятков таких же пар и экскурсантов, приехавших на автобусе. Погода все еще прекрасная, розы стоят в цвету. Майра жутко довольна:

— Как хорошо, что я тебя сюда вытащила.

Но рядом с Глином в этот момент не Майра, а Кэт. Майра что-то говорит, но ее слова не долетают до его ушей, остаются фоном — он снова и снова вспоминает Кэт.

— Ты меня не слушаешь! — говорит Кэт.

Но он слушает — слушает во все уши. Слышит и видит. И среди давно знакомых картин и видений, тех, что так хорошо вписывались в прежнюю картину жизни с Кэт, мелькают иные, точно неведомые до поры до времени звезды, открытие которых периодически будоражит умы астрономов. Но Глин вовсе не взбудоражен — он обеспокоен, взволнован, ему не по себе.

Вот он слышит голос Кэт — она говорит по телефону, — тихий голос, скомканные, прерывистые фразы. Она что, плачет? Он входит в комнату, и она тут же кладет трубку: «Мне пора, Мэри». У нее странное, искаженное лицо. Он спешит — собирается на конференцию в Штаты, а нужная бумага куда-то запропастилась. Так что у него нет времени рассматривать лицо Кэт, искаженное непонятной гримасой, но оно наверняка должно было отпечататься в его памяти, потому что сегодня, здесь и сейчас, он ясно видит его.

Элейн и Полли

Когда-то Элейн подумывала о том, чтобы не рожать Полли. То есть совсем не иметь детей. Сознательный выбор. Ибо видела, насколько дети усложняют жизнь. Присмотревшись к своим сверстникам, она заметила вот что. Среди них были те, кто не покладая рук трудился денно и нощно и не знал покоя ни ночью, ни днем, и те, кто чувствовал себя куда свободнее и отвечал только за себя.

Так что ей оставалось лишь выбрать. Пару лет она время от времени задумывалась над этим вопросом, но ненадолго. И в один прекрасный день обнаружилось, что она забыла принять таблетку. Ничего страшного — она и прежде забывала.

Когда она поняла, что беременна, Ник сказал: «Да ну? Круто!» Она так и не поведала ему своих сомнений касательно материнства. Конечно, ребенок мог появиться только у двоих, но она чувствовала, что с мужем станет обсуждать это в последнюю очередь.