Я по-прежнему не могу повернуть голову, но глазами немного управляю. Очевидно, у него на самом деле кончается завод. Так или иначе, но, скосив глаза на приборную доску, я заметил, что бензина осталось совсем мало. Может, он не заметит, придется встать посреди дороги, и я как-нибудь сумею сбежать…

Однако свитер, пользуясь моими глазами, заметил показания счетчика одновременно со мной.

— Согласно моим расчетам, мы окажемся у бензозаправки в Снокуолми до того, как топливо закончится, — если, конечно, будем поддерживать скорость, оптимальную для этого примитивного двигателя…

Его голос внезапно перекрыл вой сирены. Я скосил глаза на зеркальце заднего вида. Сверкая мигалками, нас догоняла патрульная машина.

— И если нас не возьмут за жопу фараоны, — закончил я.

— Это создает проблемы, но их можно решить. Постарайся сотрудничать.

— Можно подумать, у меня есть выбор!

Свитер притормаживает и съезжает на обочину. Двигатель мы не заглушаем, потому что нет ключа.

Рейнджер останавливается позади нас, но из машины выходит не сразу. Я вижу, как он говорит что-то по рации.

Свитер опускает окно. Полицейский подходит, держа руку на кобуре. Здоровенный, злобный, в темных очках. Смотрит на меня и ухмыляется.

— Выключите мотор и предъявите права и регистрацию, — говорит.

Ну что ж, по крайней мере мистер Харрис пока еще не проспался и не заявил о пропаже тачки. Это плюс. Но прав у меня все-таки нет, и это минус.

— Одну минуту, сэр, — говорит свитер, на сей раз для разнообразия моим собственным голосом. Открывает бардачок, достает какие-то бумажки и протягивает в окно. — Пожалуйста.

Коп протягивает руку, и тут свитер показывает свой фокус. Он становится жидким и стекает по моей руке как вода, потом перепрыгивает на руку рейнджера, которая на револьвере, исчезает под его рукавом и ползет вверх, под куртку и рубашку!

— Эй!

Коп таращит глаза и тянет руку к кобуре, но жидкая масса не пускает, тянется за рукой как жвачка. Пошатнувшись, он валится на землю. Видимо, свитер уже добрался до затылка.

— Не слишком тонкий метод, но у меня не осталось ни времени, ни энергии для другого, — говорит свитер, снова перетекая с рейнджера на меня и обретая прежний вид.

Я обретаю дар речи.

— Кретин, что ты наделал! Что нам теперь с ним делать? А машина? Он же по радио говорил, теперь нас точно повяжут!

— Нет проблем.

Он заставляет меня выйти, и я — откуда только силы взялись! — перетаскиваю копа в патрульную машину и сажаю на водительское место. Руки кладу на руль. В очках он выглядит нормально, как будто задумался или задремал. Только бы никто из проезжавших мимо не заметил и не сообщил куда следует…

Тут мои руки берут микрофон, и свитер начинает говорить в него моим голосом, только уже не моим, а точь-в-точь голосом копа. И слова все какие надо, короче, докладывает в участок, что все, мол, в порядке. Здорово!

Хотя он это, конечно, не сам придумал, я бы тоже догадался, по «Фокс-ТВ» такого сколько угодно.

— Поедем дальше?

— Почему бы и нет?

Что нам терять? Угон машины, нападение на полицейского, сопротивление при аресте, да и похищение вдобавок… Теперь только ноги делать остается.

Вскоре мы уже высоко в горах, солнце слепит глаза, отражаясь от снега, и свитеру приходится немного их затемнить. На дороге полно новеньких спортивных машин с лыжами на крыше. Терпеть не могу богатых. Надутые придурки, думают только о себе! Думаете, кто-нибудь из них способен отступиться от самоубийства, чтобы помочь спасти мир? Ни фига!

Свитер молчит, я тоже. Каждый думает о своем.