Однако воротник по-прежнему охватывает шею! Свитер пытается заставить меня опустить руки, но я изо всех сил сопротивляюсь. Он явно ослабел, и я чувствую, что в конце концов одолею.
— Что значит погибнет?
— Согласно результатам численного моделирования хроновекторов, резервный объект должен совершить успешную попытку самоубийства сегодня в четыре часа пятнадцать минут. У нас осталось меньше трех часов.
Картинка перед глазами тускнеет, но еще видна. Девушка такая милая, такая беззащитная…
— Значит, только мы можем спасти ее?
В голосе свитера слышится усталость:
— Совершенно верно. Дорога каждая минута.
Проклятие! Тут уж он меня поддел. После того как я сам едва не вышиб себе мозги, отказаться просто невозможно.
— Ладно, будь по-твоему, но взамен потом поможешь мне отмазаться! Сам ведь втянул!
— Если буду в состоянии. Но разве спасение твоей жизни не достаточная компенсация?
Я отпускаю свитер, и он снова обволакивает меня, как раньше.
— Ладно…
В дверях туалета стоит давешний кассир и таращится на меня так, словно у меня две головы.
Впрочем, так оно примерно и есть.
Я смущенно объясняю:
— Э-э… просто все тело чешется под этой шерстью.
Поворачиваюсь к стене и расстегиваю ширинку. Он продолжает смотреть на меня раскрыв рот. Закончив, я бочком протискиваюсь мимо него.
Мы снова выехали на шоссе номер девяносто, ведущее на запад, и вскоре перевалили на другую сторону Каскадного хребта. Деревья тут и в самом деле другие. Интересно, заметил бы я их без помощи свитера? Неужели он продолжает менять мой мозг? Или это я сам меняюсь? Так ведь хрен узнаешь. Да и какая, в конце концов, разница.
Девушка… Еще одно самоубийство. Выходит, настрое: Кобейн, она и я. Нет, тут не простое совпадение.
Свитер, похоже, подслушал мои мысли.
— Во вселенной все определяется квантовым воздействием сознания. Ничто не существует и не может возникнуть в отсутствие разумного наблюдателя. Ты знаешь, что такое кошка Шредингера? Впрочем, не важно. Исчезновение любого сознательного объекта отменяет множество возможных будущих. Самоуничтожение индивидуума представляет собой в каком-то смысле уникальный парадокс: сознание, уничтожающее само себя. Все равно как если бы черная дыра сама себя поглотила. Подобные события приводят к повреждению самой структуры пространственно-временного континуума и появлению слабых мест в ткани исторического процесса. Именно в этих точках ход событий легче всего поддается внешнему воздействию. Расчет градиентов самоуничтожения и привел меня к тебе.
— Вот это да! Надо нам всем организоваться, станем настоящей силой. «Дай мне, что я хочу, а то застрелюсь и изменю мир!»
— Полагаю, ты шутишь. В отсутствие ретроспективного анализа и петабайтных вычислительных мощностей, способных рассчитывать альтернативные хроновекторы и оценивать роль и влияние каждой отдельной личности, подобная угроза не имела бы смысла.
— Кстати, по поводу влияния… Что такого особенного в этой девчонке? Кто она и что должна сделать?
— Ее имя Эрнестина Шнабель. В моей временной линии после получения образования в системе общественного образования Сиэтла она стала, то есть станет — языковые конструкции не приспособлены для выражения подобных категорий — гувернанткой при малолетней Фрэнсис Бин Кобейн, а потом ее близкой подругой и доверенным лицом. В течение последующих пятнадцати лет она играла — будет играть — важную роль в формировании личности последней, значение которой в историческом процессе сравнимо лишь со значением ее отца. Численное моделирование показало, что самоубийство Курта Кобейна нанесет Эрнестине Шнабель такую глубокую душевную травму, что она также покончит с собой. |