Сверху, перекрывая шум дождя, донеслись чьи-то быстрые шаги. Кто-то бежал по складированным товарам. Ящики, коробки, бочки справа от Майкла скрипели и покачивались.

Подняв голову, Майкл увидел нечто странное, Харкера и вроде бы не Харкера, некое существо, отдаленно напоминающее человека, но с бесформенным телом и слишком уж большим количеством конечностей. Существо это направлялось в его сторону по одной из стен лабиринта. Возможно, скорость, с которой оно двигалось, и игра света и тени обманывали глаз. Возможно, он видел совсем и не монстра. Может быть, к нему приближался старина Джонатан, а может, он, Майкл, дошел до такой степени паранойи, что просто «пририсовал» Харкеру все эти демонические атрибуты.

Зажав пистолет обеими руками, Майкл старался взять Харкера на прицел, но тот двигался слишком быстро. И Майкл все еще готовился к первому выстрелу, когда Харкер внезапно прыгнул, как показалось Майклу, на него. Но только показалось. Потому что на самом деле Харкер всего лишь перемахнул через десятифутовый проход и приземлился на его левую стену.

Задрав голову, под очень острым углом, Майкл, однако, теперь сумел лучше разглядеть своего противника. И более не мог надеяться, что выдумал ту гротескную трансформацию, которую претерпевал Харкер. Он не мог точно описать детали, но Джонни слишком уж изменился, чтобы получить приглашение в приличную компанию. Харкер стал Хайдом и Джекилом в одном флаконе, Квазимодо, сращенным с призраком оперы, минус черный плащ, минус широкополую шляпу, но с примесью Г. П. Лавкрафта.

Приземлившись на левую от Майкла стену, Харкер низко пригнулся, опираясь на все четыре (может, на все шесть) конечности, заговорил на два голоса, вернее, завопил, потому что каждый из голосов произносил что-то нечленораздельное, а потом двинулся в том самом направлении, откуда и пришел.

Поскольку Майкл никогда не подозревал себя в трусости, поскольку знал, что доблесть — зачастую лучшая часть храбрости, он очень серьезно задумался над тем, а не ретироваться ли ему из склада, чтобы поехать в отдел расследования убийств и написать там заявление об отставке. Вместо этого он двинулся следом за Харкером. Но вскоре потерял его из виду.

Вслушиваясь в шум грозы, вдыхая воздух, выдыхаемый преследуемым зверем, Дукалион медленно и осторожно продвигался меж двух высоких стен, сложенных из поддонов с товарами. Он не столько искал Харкера, сколько ждал.

И, как он и рассчитывал, Харкер вышел на него.

Тут и там узкие «проломы» в стенах позволяли ему увидеть соседние проходы. И когда Дукалион поравнялся с одним из таких «проломов», бледное и блестящее лицо уставилось на него с восьми футов из параллельного прохода.

— Брат? — спросил Харкер.

Встретившись взглядом с этими полными муки глазами, Дукалион ответил: «Нет».

— Тогда кто ты?

— Его первенец.

— Созданный двести лет назад? — спросил Харкер.

— И в другом мире.

— Ты — такой же человек, как я?

— Пойдем к концу прохода вместе со мной, — предложил Дукалион. — Я тебе помогу.

— Ты — такой же человек, как я? Ты убивал и создавал?

С проворностью кота Дукалион забрался на стену. За две секунды, может, за три перешел к другому ее краю, посмотрел вниз, спрыгнул. Опоздал. Харкер успел скрыться.

В углу Карсон нашла спиральную лестницу. Сверху доносились гулкие шаги. Послышался противный скрип, шум дождя усилился, потом глухо хлопнула дверь, шум стал тише.

С одним оставшимся патроном, загнанным в ствол, она начала подъем.

Лестница привела ее к двери. Когда Карсон открыла дверь, ее обдало дождем. Лестница привела на крышу.

Карсон щелкнула настенным выключателем.