— Нам нужно повидаться с Джеком, — высказала общее мнение Карсон.

— Он в секционном зале номер два, — ответила Уайнона. Они готовятся к вскрытию пожилого джентльмена, которого жена накормила супом из стухшего лангуста.

— Она, должно быть, в отчаянии, — предположила Карсон.

Уайнона покачала головой.

Она под арестом. В больнице, когда ей сказали, что он умер, смеялась и смеялась, никак не могла остановиться.

Глава 6

Девкалион спал редко. За свою долгую жизнь ему приходилось проводить какое-то время в монастырях и медитировать, он знал, сколь ценен покой, но бесконечное кружение акулы было его наиболее естественным состоянием.

И он не останавливался ни на минуту после того, как спас девушку в Алжьере. Ярость прошла, беспокойство осталось.

Вакуум, образовавшийся после ухода ярости, заняла новая тревога. Нет, не страх, но ощущение, будто он упустил из виду что-то очень важное.

Интуиция что-то нашептывала ему, но на тот момент голос ее напоминал бессловесный шумовой фон, от которого шевелились волосы на затылке.

С зарей он вернулся в кинотеатр «Люкс», завещанный ему давним другом, с которым много лет тому назад Девкалион участвовал в карнавальных «Шоу уродов».

Наследство (и известие о том, что Виктор, его создатель, не умер двести лет тому назад, а живехонек и прекрасно себя чувствует) привело его из Тибета в Луизиану.

Он часто предполагал, что у его жизни есть предназначение… Эти события в Новом Орлеане служили прямым подтверждением его подозрений.

Кинотеатр построили в 1920-х годах, и период расцвета остался для «Люкса» в далеком прошлом. Теперь он работал только три дня в неделю и давно уже не собирал полного зала.

Квартира в кинотеатре у Девкалиона была скромная, чуть больше монастырской кельи. Но для него, несмотря на внушительные габариты, все, что превышало размерами эту самую келью, казалось излишеством.

И пока он бродил по коридорам старого здания, по залу, мезонину, балкону, фойе, мысли его не просто мчались, а рикошетом отлетали друг от друга, словно шарики для пинг-понга.

Снедаемый тревогой, он пытался найти способ добраться до Виктора Гелиоса, ранее Франкенштейна. И уничтожить его.

Как и у всех Новых людей, которым Виктор дал жизнь в этом городе, в мозгу Девкалиона установили психологический блок, запрет на отцеубийство. Он не мог убить своего создателя.

Двумя столетиями раньше он поднял руку на Виктора — и едва не погиб, когда обнаружил, что не может нанести удар. А Виктор превратил в кровавое месиво ту половину его лица, которую сейчас маскировала татуировка.

Другие раны Девкалиона заживали в считанные минуты, возможно, не потому, что уже в те дни Виктор мог обеспечить столь высокую способность к регенерации человеческих тканей и органов. Девкалион склонялся к мысли, что бессмертие получил от молнии, вместе с другими дарами. И единственной раной, которая не зажила с полным восстановлением всех тканей и костей, осталась именно та, что нанес ему его создатель.

Виктор думал, что его первенец давно уже мертв, как и Девкалион не сомневался в том, что его создатель умер в восемнадцатом столетии. Открывшись Виктору, Девкалион мог получить еще один удар, после которого, возможно, уже бы не выжил.

Поскольку технология создания людей, которую использовал Виктор, значительно усовершенствовалась (теперь он уже не вскрывал могилы и не соединял части трупов), скорее всего, в мозгу Новых людей имелся и еще один психологический посыл: умри, но защити своего создателя.

Если бы Карсон и Майклу не удалось добиться ареста Виктора, они могли остановить его только одним путем: убить. Но чтобы подобраться к нему, им пришлось бы преодолеть сопротивление армии Новых людей, которые живучестью не так уж и отличались от роботов.