— Превосходно исполнено, мистер Стауртон. Я доволен.

«Сюрприз» разрезал воду, все увеличивая скорость, пока не набрал верных одиннадцать узлов. Мачты перестали стонать, натяжение бакштагов немного уменьшилось. Держась за один из них, Джек не сводил глаз с «Маренго».

— Грота— и фор-бом-брам-лисели ставить! — приказал он.

На «Маренго» команды выполнялись быстро — вышколенный экипаж — но маневр застал их врасплох. Линейный корабль еще не успел начать поворот, как на «Сюрпризе» уже поставили бом-брам-лисели, и мачты застонали снова, заставляя пятисоттонную массу фрегата двигаться еще быстрей. Нос корабля накренился, поручни подветренно борта зарылись в пену, вода с ревом проносилась вдоль бортов. Команда замерла в молчании — ни единого звука от бака до юта.

Но когда «Маренго» закончил поворот, встав к ветру в правый бакштаг — курс, позволяющий его превосходно скроенным парусам развить наибольшую тягу — он получил шанс перехватить «Сюрприз» в какой-то точке на юго-западе, отрезать, так сказать, фрегат, если тот не сумеет выжать еще узел-другой. Одновременно на флагмане поднимали одну вереницу сигнальных флагов за другой: одни из них, без сомнения, указывали невидимому пока корвету идти под ветер, другие подхлестывали «Семийянт» и «Бель-Пуль» во весь опор мчаться вдогонку за «Сюрпризом».

— Ничего у них не получится, дружище, — заявил Джек. — Они ведь не завели полчаса назад дополнительные бакштаги. И не смогут поднять бом-брамсели при таком ветре.

Сказал, но при этом все-таки подержался за кофель-нагель — даже без бом-брамселей ситуация оставалась весьма деликатной. «Маренго» шел быстрее, чем он рассчитывал, а «Бель-Пуль», уклонившийся в результате недавней ошибки далеко под ветер, был намного ближе, чем хотелось бы. Двухпалубник и тяжелый фрегат представляли собой опасность: против «Маренго» шансы у него были нулевые, да и против «Бель-Пуль» немногим большие, и оба эти корабля стремительно шли на пересечение его курса. Каждый окружало невидимое кольцо диаметром в две мили с лишним — дистанция стрельбы их мощных орудий. «Сюрпризу» стоит держаться подальше от этих колец — особенно от того места, где они вскоре наложатся друг на друга, — а свободное пространство между ними стремительно сокращалось.

Джек целиком сосредоточился на дифференте корабля: не исключено, что он несколько перегрузил корму — слишком много парусов, они скорее тащат корабль силой, чем влекут его по волнам.

— Подтянуть наветренную кромку грота, — распорядился он.

Вот-вот, так значительно лучше, скольжение стало более легким. Драгоценный «Сюрприз» всегда любил носовые паруса.

— Мистер Баббингтон, сгоняйте-ка на бак и доложите, можно ли поставить блинд.

— Сомневаюсь, сэр, — отрапортовал Баббингтон по возвращении. — Носовой бурун слишком высок.

Джек кивнул: он так и предполагал.

— Ну тогда бом-блинд, — ответил он и возблагодарил Господа за новую бом-брам-стенгу, способную выдержать нагрузку. Как замечательно слушается фрегат! От него можно потребовать всего, чего угодно. Но как ни крутись, а коридор сужается: «Маренго» мчится на всех парусах, и «Сюрприз» входил в зону наивысшей опасности.

— Мистер Кэллоу, — окликнул Джек мичмана-сигнальщика, — спустить голландский флаг. Поднять наш собственный стяг и вымпел.

Стяг заполоскался на бизань-гафеле, минуту спустя вымпел, знак, отличающий боевой корабль от всех прочих, развевался на грот-мачте.