— Дорогой Мэтьюрин, — сказала она, — как рада я видеть тебя сидящим. Вот несколько манго: они как раз то что нужно при лихорадке. Но ты уверен, что чувствуешь себя достаточно хорошо, чтобы принимать визитеров? Обри, Пуллингс и мистер Макалистер, даже Бонден — они так напугали меня, говоря, что тебя нельзя утомлять или беспокоить, а это, насколько я понимаю, происходит почти одновременно.

— Я силен как бык, моя дорогая, — ответил он. — А при виде тебя поправился окончательно.

— Как бы то ни было, я постараюсь не беспокоить тебя и не перечить ни в коем случае. Сначала позволь поблагодарить тебя за ту милую записку. Она очень добра, и я следовала твоим указаниям.

Он улыбнулся.

— Ты делаешь меня таким счастливым, — промолвил он. — Но есть и иной аспект — нужно на что-то жить, нужен хлеб насущный. Вот в этом конверте…

— Стивен, дорогой, ты добрейший из смертных. Но на хлеб насущный у меня пока есть, причем на хлеб с маслом. Я продала жутко большой изумруд, подаренный мне низамом, а каюту на «Лашнингтоне» заказала скромную. Все остальное оставлю здесь — просто брошу что где лежит. Эти чванливые остолопы из Калькутты могут обзывать меня как им вздумается, но они не посмеют сказать, что я польстилась на деньги.

— Нет, конечно не посмеют, — согласился Стивен. — «Лашингтон»… просторный, комфортабельный… в два раза больше нас… лучший шерри, который мне доводилось пробовать. И все-таки — знаешь ли, мне так хочется, чтобы ты отправилась домой на «Сюрпризе». Это будет означать месяц или около того задержки, но… Ты не хочешь попросить Джека?

— Нет, дорогой, — нежно ответила она. — Не хочу. Это ужасно глупо с моей стороны. Но там же есть служанки, да и мне неприятно будет, если тебе придется наблюдать меня во время приступов морской болезни: позеленевшую, жалкую, эгоистичную. Да и для такого долгого путешествия разница невелика. Полагаю, вы нас догоните: мы увидимся на Мадейре, или, уж неизбежно, в Лондоне. Мы расстаемся ненадолго. Ты выглядишь таким измученным: давай я дам тебе чего-нибудь попить. Это ячменный отвар?

Разговор тек спокойно — ячменный отвар, манго, яйца, тигры Сандербанда… Вернее, говорила она — он же лежал, обессиленный, худой, но бесконечно счастливый — и лишь вставлял иногда слово-другое.

— Обри явно очень заботится о тебе, — сказала она. — Интересно, получится ли из него такой же хороший муж, как друг? Вряд ли: он ничего не знает о женщинах. Стивен, ты выглядишь очень уставшим. Мне пора идти. «Лашингтон» отчаливает в какой-то невообразимо ранний час — с высокой водой. Спасибо тебе за кольцо. Прощай, мой дорогой.

Она поцеловала его, и ее слеза упала ему на лицо.

Вонючая жижа Хугли сменилась чистыми водами Бенгальского залива, потом темно-синей волной Индийского океана. «Сюрприз», отправившийся наконец в обратный путь, подставил свои крылья муссону и устремился на зюйд-вест по следу «Лашингтона», вырвавшегося уже на две тысячи миль вперед. Фрегат уносил с собой протрезвевшую, угрюмую и потрепанную команду, стальной сейф, наполненный сапфирами и рубинами, жемчуг в замшевых мешочках, бредящего хирурга и не находящего себе места капитана.

Джек просиживал все ночные вахты у койки Стивена с тех самых пор, как усиливающаяся горячка достигла нынешней предельной силы. Макалистер и офицеры заклинали позволить сменить его, но бред распахнул запертый до того на замок ум Стивена, и хотя большая часть его бормотанья либо была на французском или каталонском языках, либо лишенным смысла горячечным бредом, но многое из сказанного содержало четкую, недвусмысленную информацию.