Состав медленно подполз к красному щиту, воткнутому посреди колеи, и остановился.
Часто запышкал воздушный насос. Иван Артемьевич не торопясь спустился на бровку, прошел вперед, стал перед паровозом.
Навстречу ему бежал путейский бригадир Ялунин.
— Чего хулиганишь, дядя Ваня? — крикнул еще издали.
— А ты что армию держишь? — спросил добродушно Иван Артемьевич.
— Я предупреждение давал. И оградился. Ты что, не слышал, как петарды раздавил?
— Ладно… — отмахнулся Иван Артемьевич. — Долго держать будешь?
— Погляди сам. Не укладываюсь во время, минут десять-пятнадцать придется постоять. Рельсы чертовы — длиннее наших, при каждой стыковке резать приходится.
Иван Артемьевич видел впереди оборванную нитку пути. Метрах в пятидесяти бабы и мужики зашивали путь, а в месте стыка двое мужиков лихорадочно качали рычаг пилы, отгрызающей от рельса метровый кусок.
— Еще сверлить под накладки надо, — сказал Ялунин.
В это время из-за паровоза выскочил запыхавшийся капитан. Он стриганул взглядом вперед и, бледнея, повернулся к железнодорожникам.
— Кто разобрал путь?!
— Ну я, — ответил Ялунин.
— Ты понимаешь, что ты наделал? — голос капитана креп.
— Работаю.
Из-за паровоза показались еще трое: два офицера и солдат с автоматом. Первым шел подтянутый майор.
— В чем дело, Коптелов? — спросил капитана.
— А вот, — показал тот в сторону путейцев. — Путь разобрали, крысы тыловые.
— Отставить ругань! Как разобрали?.. — не понял майор.
— Ехать нельзя, — уточнил капитан.
— Ты что это, капитан, хреновину порешь? — вдруг стал перед ним Иван Артемьевич. — Иди, Ялунин, к своим, я тут объясню.
— Нет, позвольте, товарищ машинист, — остановил всех майор. — Вы имеете дело с воинской частью, которая направляется в действующую армию.
— Уймите сначала своего капитана, а то он слюной изойдет, — попросил Иван Артемьевич.
— Вы как разговариваете! — тоже начал сердиться майор. — Мы вправе знать, что с нами происходит, почему такие вещи…
— Это саботаж, вредительство! — опять врезался капитан.
— Ты кто, майор? — дядя Ваня пососал трубку, не обратив внимания на капитана.
— Я командир части.
— Значит, соображать должен, — говорил Иван Артемьевич. — И командовать уметь надо: вот таких ярлычников осаживать, — кивнул в сторону капитана.
— Вы меня учите? — прищурился майор.
— А тебе еще и не поздно поучиться…
Иван Артемьевич полез за спичками в карман. Пола брезентовой куртки откинулась, и на его груди тускло блеснули ордена. Майор не мог оторвать от них взгляда.
— Ты вон на баб взгляни. Видишь, тебе дорогу шьют. Погляди, погляди на тыловых крыс… — И дядя Ваня показал трубкой в сторону путейцев. — А теперь убери с дороги своего мальчика, ехать мешает… А ты иди к своим, Ялунин, — посоветовал бригадиру. — И эту штуку красную сбрось. Потом рожком посигналишь. Пошли, майор.
Иван Артемьевич повернулся к паровозу.
— Нет, вы объясните! Я вижу, что путь разобран.
— Значит, надо! — резко сказал Иван Артемьевич. — Чего еще объяснять?
— Я все равно разберусь.
— Вот и хорошо будет. |