Хорошие отношения с партаппаратом имели большое значение при назначении на высокие должности. В 1924 году на заседании оргбюро ЦК Каганович представил список должностей в системе госбезопасности, включенных в номенклатуру ЦК: назначать на эти должности можно было только с санкции партийного руководства.

Дзержинский возмутился: он председатель ОГПУ, кандидат в члены политбюро — и ему не доверяют, не он будет решать, кто ему нужен на той или иной должности, а аппарат ЦК станет проверять чекистов и говорить, годны они или не годны. Но Сталин твердо стоял на своем:

— Нет, Феликс, ты не прав. Речь идет о системе партийного контроля, о системе партийного руководства. Нужно, чтобы партия назначала руководящих людей. И ты должен быть благодарен ЦК, а не спорить.

Точно так же и Фрунзе нуждался в благословении ЦК при продвижении и перемещении своих подчиненных.

Новое устройство жизни рождало и новый быт. Время было крайне трудное, однако власть заботилась о том, чтобы руководящие кадры не голодали, не мерзли и по возможности ни в чем не испытывали нужды. Так возникла система кремлевских пайков, отмененная только при Горбачеве. Управление делами Совнаркома оборудовало подмосковный дом отдыха для наркомов и членов коллегии наркоматов, где они могли поправлять здоровье. Новую политическую элиту теперь интересовали не столько мировая революция и социалистические преобразования в стране, сколько продвижение по службе и получение льгот и привилегий. Но Фрунзе был ко всему этому на редкость равнодушен.

В октябре 1924 года он участвовал в судьбе края, где родился его отец: левобережное Приднестровье преобразовали в Молдавскую автономную советскую социалистическую республику в составе Украины.

А Бессарабию в 1918 году присоединила к себе Румыния. В Советском Союзе с этим не смирились. В апреле 1925 года на съезде общества бессарабцев герой Гражданской войны Григорий Иванович Котовский говорил:

— Вопрос об освобождении Бессарабии, вопрос о том, чтобы сделать Бессарабию красной, мог бы быть разрешен хорошим ударом нашего корпуса, куда входит и Бессарабская кавалерийская дивизия, или, в крайнем случае, еще парой наших корпусов. Если рабоче-крестьянское правительство, руководимое коммунистической партией, скажет, что довольно дипломатических переговоров, прикажет нашей Красной армии броситься к границам Румынии, Бессарабии, на помощь восставшим рабочим и крестьянам, наш кавалерийский корпус будет впереди! Мы уверены, что если этот исторический момент настанет, наша красная конница перемахнет одним прыжком через Днестр…

Григорий Котовский как в воду смотрел. Предсказанное им произойдет в 1940 году. Но ни сам Котовский, ни Фрунзе этого не увидят.

Михаила Васильевича уже как политическую фигуру включали в различные комиссии. Скажем, 24 апреля 1924 года политбюро образовало при Совете национальностей ВЦИКа Комитет по землеустройству трудящихся евреев. Землю намеревались выделить на юге Украины и в Крыму. Председателем комитета утвердили Петра Гермогеновича Смидовича, заместителем Фрунзе. Но он срочно понадобился в Москве, и в комитете ему поработать не удалось.

Пятого февраля 1925 года постановлением политбюро была образована комиссия, которая должна была определить, как партии относиться к пролетарским писателям. В нее вошли Бухарин, Каменев, Томский, Куйбышев, Андреев, Фрунзе, а также нарком просвещения Анатолий Васильевич Луначарский и заведующий отделом печати ЦК Иосиф Михайлович Варейкис. Проблемы художественной литературы выходили за круг непосредственных обязанностей наркомвоенмора, но участие в комиссии означало, что перед ним открывается большая политическая карьера.