– Возможно. Однако прежде нам необходимо побольше узнать о вас.

Мне было задано еще несколько вопросов. Я не отвечал на них с полной искренностью, но старался добиться ответами расположения к себе. Вопросы касались моего возможного участия в войне. Меня спрашивали, не подвергался ли я нападению вооруженных отрядов, не занимался ли я диверсией, какой из воюющих сторон я предан.

Я спросил:

– Это территория националистов, не так ли?

– Мы верны короне, если вы это имеете в виду.

– Разве это не одно и то же?

– Не совсем. У нас нет вооруженных сил. Мы в состоянии справляться со своими делами сами.

– А как же афримы?

– Здесь их нет. – Категоричность его тона напугала меня. – Они были, но ушли. Было бы легкомыслием позволить ситуации выйти из‑под контроля.

Заговорил еще один мужчина:

– Вы еще не рассказали о своей позиции.

– А вам трудно ее представить? – ответил я вопросом. – Африканцы заняли мой дом и я уже год живу не лучше зверя. Эти ублюдки забрали у меня ребенка и жену. Так что, я с вами. Этого достаточно?

– Ладно. Но вы говорили, что пришли искать их здесь. В городке нет ни одного африканца.

– Какой это город?

Он назвал. Предводитель беженцев упоминал другой. Я сказал, как называется городок, куда намеревался добраться.

– Вы попали в другое место. Здесь нет ни одного чернокожего.

– Я понял. Вы уже говорили.

– У нас приличный городок. Я ничего не знаю об африканцах. У нас их нет ни одного с тех пор, как мы вытурили всех их до последнего. Если они – цель ваших поисков, то вы попали не туда. Понятно?

– Вы прекрасно все объяснили. Я ошибся. Прошу извинить.

Они отошли от меня и минуту или две посовещались. Я воспользовался этим, чтобы изучить крупномасштабную карту, которая была прикреплена к одному из бетонных блоков баррикады. Этот район побережья населен очень густо. Хотя каждый городок имел собственное название, их пригороды переходили один в другой. Городок, в который мне следовало попасть, находился в пяти километрах к востоку.

Я заметил на карте отмеченную ярко‑зеленой краской границу зоны. Ее самая северная точка находилась примерно в семи километрах от моря. От этой точки граница шла на восток и запад до побережья. Моя цель, как я увидел, была за пределами зеленой черты.

Несколько пробных физических упражнений убедили меня, что на поврежденную лодыжку я совершенно не могу опираться. Голеностоп опух и я понял, что если сниму ботинок, то надеть его снова не смогу. У меня появилось подозрение, что сломали кость. При первой возможности ногу необходимо показать врачу.

Остановившие меня люди подошли снова:

– Вы можете идти? – спросил один из них.

– Не думаю. Нет ли здесь врача?

– Конечно, есть. Вы найдете его в городе.

– Значит, вы не гоните меня?

– Нет. Но кое о чем должны предупредить. Достаньте чистую одежду и приведите себя в порядок. Это приличный город. Не оставайтесь на улице после наступления темноты… найдите себе жилье. Если не сможете, вам придется уйти. И не болтайте о чернокожих. Все ясно?

Я кивнул:

– Смогу я уйти, если захочу?

– Куда вы можете захотеть пойти?

Я напомнил, что должен найти Салли и Изобель. Для этого будет необходимо пересечь восточную границу с соседним городом. Он сказал, что уйти я смогу по прибрежной дороге.

Мужчина дал знак, что я могу идти. Я с трудом поднялся на ноги. Один из них зашел в ближайший дом и принес трость. Мне было сказано, что я должен вернуть ее, как только лодыжка поправится. Я дал обещание.