Прохромав через восточное крыло дворца, когда-то украшенную могучей колоннадой, от которой осталась лишь пара разбитых оснований, Деметер добрался до огромной пустой залы с мозаичным полом. Всю мебель отсюда вытащили восставшие, ещё до высадки Астартес, и употребили на возведение баррикад, которые позже пригодились самим Десантникам. Купол, украшенный фресками на темы Великого Похода, чудом остался нетронутым, и почерневшие обожженные стены с еле различимым орнаментом аквилы грустно напоминали о том, что когда это был один из не самых худших миров Империума.

Задумавшись, Соломон не сразу услышал неясные звуки, с трудом пробивающиеся сквозь грохот далеких взрывов и треск бушующего пламени, но уже через несколько секунд понял, что сквозь шум войны проникает звон сталкивающихся клинков. Поняв, что восточные подступы к дворцу под угрозой, Деметер рванулся на звук.

Впрочем, бежал он не особенно быстро, поскольку каждое резкое движение причиняло острую боль его опаленной плоти и каждый шаг давался мучительно. Через минуту звуки стали более отчетливыми, и Соломон с удивлением подумал, что не слышит не выстрелов, ни взрывов — лишь лязг мечей.

Наконец Деметер достиг своей цели — огромного светлого зала под высоким куполом. Как ни странно, но первое, что бросилось ему в глаза — игра солнечных зайчиков, пускаемых свистящими в воздухе клинками сражающихся воинов. Вспомнив, что эту зону обороняли примерно тридцать Десантников во главе с Люцием, Соломон принялся искать мечника глазами — и нашел в самом центре бушующей битвы.

Пол устилали тела предателей, не сумевших уйти от мастерских ударов покрытого шрамами воина, но множество Десантников в цветах Детей Императора продолжали наседать на Люция, изо всех сил защищавшего свою жизнь.

— Держись, Люций! — крикнул Деметер, выхватывая клинок и бросаясь к мечнику.

Вместо ответа сверкнула стальная радуга, и ещё один предатель рухнул наземь, разрубленный наискосок от плеча до паха.

— Они прорвались через баррикады, Соломон! — будто с радостью закричал Люций, возвратным движением меча снимая голову с плеч следующего врага.

— И сейчас пожалеют об этом! — Деметер вонзил клинок в спину ближайшего к нему предателя, и тот рухнул наземь, испустив фонтан крови сквозь пробитые доспехи.

— Ну же, убей их всех!-подбодрил его Люций.

— ДА КАК У ТЕБЯ ВООБЩЕ хватило наглости заявиться ко мне после такого провала?! — рявкнул Хорус, и мостик «Духа Мщения» задрожал при звуках его наполненного гневом голоса. Лицо Воителя исказила злобная гримаса, а Фулгрим лишь улыбнулся, видя, как его брат изо всех сил сдерживает в себе пылающую ярость родной Хтонии. Отвлекшись от разглядывания физиономии Хоруса, Феникс отметил про себя, как сильно изменился флагман XIV Легиона со времени его последнего визита в покои Воителя — корабль, ярко освещенные палубы которого когда-то были заполнены веселыми и оживленными людьми, превратился в мрачное и темное обиталище.

— Ты вообще понимаешь, как высоки ставки? — продолжал разоряться Хорус. — Тот пожар, который я зажег на Истваане, должен как можно скорее охватить всю Галактику, или Император успеет опомниться и обрушить на нас все верные ему силы!

Фулгрим ответил изящной и абсолютно безразличной улыбкой. Наслаждение от наконец-то закончившегося бесконечного перелета к Истваану и возбуждение при мысли о масштабах братоубийственной резни, бушующей у них под ногами, постоянно отвлекали его от болтовни брата. Право слово, Хорус ведет себя чересчур грубо, а ведь он так старался, чтобы предстать перед Воителем в должном великолепии. Слуги, рабы и сервиторы трудились не покладая рук, и всего за несколько часов нанесли на чудесные доспехи Феникса новые слои пурпура и позолоты, изукрасили превосходными резными узорами и обвесили серебряными нитями с вплетенными драгоценными камнями.