— Тележку катает, — хохотнул Толяна.

— А школа как же? — спросил я осторожно.

— Шесть классов — седьмой коридор! — Толяна совсем развеселился.

Мне Никола показался серьезным парнем, и тут Смирнов сказал:

— Никола в этом году в вечернюю пойдет. А потом в текстильный техникум.

— Вечерка — дремалка! — Толяна вдруг крякнул, выпятил грудь и промаршировал: — Ать-два! Ать-два! Еще пару лет прокантуюсь — и в армию. А там на сверхсрочную. Ать-два! Ать-два! Хорошо! Это Чапаю надо думать, а солдат спит — служба идет!

3

У «шариков», вернее, у лагеря завода «Шарикоподшипник» все было по-настоящему и по настоящим правилам.

Поле размечено белыми линиями, с центральным кругом, со штрафными площадками. По углам — флаги, на воротах — сетки. Даже табло было.

На поле вышла судейская бригада. Главный судья свистнул, и мы, поджав руки в локтях, выбежали на центр.

«Шарики» в зеленых футболках с номерами, в красных трусах, в зеленых гетрах с тремя красными полосками и — в бутсах.

Мы в чем придется и все босые.

— Пускай снимают буцарики! — сказал Егор Ваве.

— Перекалечат всех, — поддакнул Ходунов.

— Ничего, сыграем, — сказал я, испугавшись, что такая настоящая игра может не состояться.

Капитан «шариков» вышел вперед и крикнул:

— Физкульт!

— Привет! — пробасила его высокорослая команда.

— Лбы как на подбор, — сказал Толяна, самый из нас старший и большой. — Не мотнуть ли в лес по грибки, пока ноги целы?

— Тише, Толяна! — Я страдал за всю нашу разношерстность и несобранность.

Вава тоже вышел вперед и махнул нам рукой.

— Привет! — нестройно, словно стыдясь чего-то, пробурчала наша «деревня».

— Капитан, ко мне! — позвал судья.

— Чего? Они будут в бутсах? — спросил судью Вава.

— Обещаем играть осторожно, — сказал капитан «шариков».

— Все равно перекалечите всех.

— Я скажу своим, чтоб все играли осторожно! — упрямо повторил капитан «шариков».

Конечно, они ни за что не снимут свои настоящие бутсы. Да будь они у нас, мы бы тоже не сняли.

— Ладно! — махнул рукой Вава. — Давайте ворота разгадывать.

Он угадал и крикнул мне:

— Яваня, какие ворота берешь?

Я любил терпеть в первом тайме, и не любил терпеть во втором. Показал на ворота, стоящие против солнца. Вратарь «шариков» удивился, но я знал, что делаю.

Рыженький, голуболицый мальчик, начиная игру, повернулся к нашим воротам спиной, откинул мяч своим полузащитникам и тотчас бросился вперед и налево. Из глубины поля мяч послали точно на выход, и голуболицый, чуть протолкнув мяч перед собой, ударил хлестко и метко. Мяч попал бы в «девятку», но я нечаянно оказался в этом углу и перебросил его через верхнюю планку.

— Смотри! — крикнул мне Вава.

— Смотрю! — ответил я обидчиво: защитники ведь сплоховали.

Угловой подали верхом. Я прыгнул, и мяч привычно прилип к моим пальцам. Выбивать босой ногой настоящий футбольный мяч — больно. Я выбил плохо, чужому.

Нападающий «шариков» ударил с лету, но в сторону от ворот.

— Выбей! — попросил я Толяну.

Тот разбежался и рванул от души.