— Приходится признать — она не стеснена в средствах.

— Впрочем, нескольких особо доверенных лиц она оставила при себе. Барон Шенк стал поверенным ее при князе Лимбургском. Маркиз де Марин получил должность контролера финансов князя Лимбургского и в силу новых обязанностей обосновался в Стируме. А вот рядом с княжной появилась личная камеристка — дочь прусского офицера Франциска фон Мешеде.

— Здесь не могло обойтись без рекомендаций.

— Несомненно. Похоже, они исходили от конференц-министра Трирского, с которым у княжны отношения значительно исправились. Впрочем, очевидцы утверждают: княжна не отличается вздорностью или злопамятностью. Она очень ровна в обращении с окружающими, достаточно щедра и явно умеет обращаться как с прислугой, так и с придворными. Ее никто не поймал ни на каких промахах в поведении.

— И что же дальше? Как обстоят дела с браком?

— Похоже, княжна вообще к нему не слишком стремится.

— Он не удовлетворяет ее амбиций?

— Трудно судить. Во всяком случае, пока его перспектива служит княжне очень удобным прикрытием от всяких сплетен и пересудов.

— Как она живет в Оберштайне?

— Это самое удивительное, ваше сиятельство. Княжна не проявляет никакого интереса к придворной жизни, не устраивает праздников и приемов, все больше занимается делами княжества, которым стала править единовластно по соглашению с князем Филиппом Фердинандом. Есть только одно исключение — польские конфедераты. Они посещают Оберштайн постоянно, и у моих агентов есть предположение, что княжна помогает им деньгами.

— Вы говорите о предположениях или о конкретных именах?

— Я не стал бы занимать вашего внимания, ваше сиятельство, даже самыми любопытными домыслами. В декабре 1773 года у нее появился «Мосбахский незнакомец», как назвали его газеты. Мои агенты раскрыли его инкогнито — это один из самых видных деятелей Барской конфедерации Михаил Доманский. В том же месяце в Оберштайн приехал князь Кароль Радзивилл, завязавший с княжной самую тесную дружбу.

— Однако следует признать — это очень энергичная и умеющая внушать доверие особа.

— Ваше сиятельство, я прибавлю еще одно примечательное обстоятельство. Именно в декабре газетами стали усиленно распространяться слухи о пребывании в Оберштайне дочери покойной императрицы Елизаветы Петровны, а князь Лимбургский стал адресовать корреспонденцию своей невесте: «Ее императорскому высочеству княжне Елизавете Всероссийской».

ИТАЛИЯ

Неаполь. Дом лорда Гамильтона

Лорд Гамильтон, его секретарь

— Милорд, новые сведения о принцессе Елизавете.

— Превосходно! Эта женщина положительно умеет быть всегда в центре общего внимания. Что она могла придумать в своем Оберштайне?

— Приходится констатировать: Оберштайн оказался для нее слишком тесен. Принцесса не только отложила свой брак с князем Лимбургским, но и не пожелала знакомиться с членами его фамилии.

— Она так рассчитывает на выигрыш! В противном случае брак с имперским князем вполне мог стабилизировать ее положение. Но в случае приобретения российского престола такой супруг станет для нее нежелательной обузой, как и любой брак вообще. Да, но вы хотели меня поставить в известность о ее каких-то новых планах.

— Милорд, она заявила газетчикам, что отправляется вместе с князем Каролем Радзивиллом в Константинополь. У нее якобы готово воззвание к русской армии и флоту, находящимся на турецком фронте. Княжна предлагает окончание военных действий и соответственно заключение от лица Российской империи мира с Оттоманской Портой.

— Однако! Такие планы должны прийтись по вкусу Версальскому двору.