— Она сопротивлялась?

— Пожалуй, нет, так велико было ее изумление. Мы отправили ее в каюту вместе с камеристкой, но она еще настояла и на камердинере. В конце концов, не все ли равно, где они будут находиться под стражей.

— Правильно. Ее не следует сейчас раздражать. А шляхтичи?

— Чарномского, Доманского и второго камердинера я отправил на всякий случай на другой корабль.

— Что вы собираетесь сказать команде этого второго корабля?

— Решительно ничего. Да у них и не вызовет любопытства появление незнакомых лиц. Они могут их счесть за торговцев или агентов. О том, что они останутся на борту, кроме капитана, будут знать только один-два доверенных матроса. К тому же они не смогут изъясниться ни на каком языке.

— Мне придется усложнить ваше задание, контр-адмирал. В доме арестованной вместе с вещами и личными ее бумагами пришлось захватить и троих оказавших отчаянное сопротивление слуг. Их имена — Лабенский, Рихтер и Анчиотти. Их тоже придется везти в Петербург.

— Но это, ваше сиятельство, уже на третьем корабле.

— Действуйте, как считаете нужным.

— А отход эскадры? На какое число вы его назначаете?

— Сегодня 21 февраля — скажем, на 26-е. Сегодня выедет со срочным донесением императрице Кристинек. Я выбрал его, потому что здесь все его видели рядом с заключенной.

— Но почему, ваше сиятельство, вы решили так долго ждать? Мы могли бы сняться с якоря через несколько часов.

— И тем самым навлечь на себя подозрения? Толпа на набережной и так, как сообщили мне, начала волноваться, не видя возвращения так называемой принцессы. Ее настроения усиленно подогревают газетчики.

— Но ведь они так и не смогут ее дождаться.

— Верно. Но кому придет в голову, что все это время она будет находиться под замком на корабле мирно стоящей эскадры. Нам нельзя торопиться с выходом. Но выйдя из Ливорно, надо будет спешить и по возможности не заходить ни в какие порты. Провиант и воду вам придется пополнять, стоя на рейде. Так будет безопаснее.

ИЗ ИСТОРИЧЕСКИХ ДОКУМЕНТОВ

Ах! Как мы стали несчастливы. При всем этом надо быть терпеливыми; Бог смилостивится нас не оставить. Я попал в такие же несчастные обстоятельства, как находитесь вы, однако надеюсь благодаря дружбе моих офицеров получить мою свободу и написать маленькое послание, которое адмирал Грейг из дружбы ко мне даст возможность доставить, и он сказал мне, что, как только будет возможно, даст мне бежать. Я спросил его о деле, он сказал, что получил приказ меня и всех, кто со мной будет, взять под арест. Когда я уже миновал все наши корабли, то увидел одновременно два судна передо мной и два за мной, которые гребли прямо на меня. Я увидел, что дела обстоят плохо, и приказал своим людям грести изо всех сил, что они и сделали. Я думал проскочить, но они одна за другой преградили мне дорогу, и моя шлюпка вынуждена была остановиться, в то время как подошли другие суда, и я оказался в кольце. Я спросил, что это должно означать и что они сошли с ума, они с величайшей вежливостью отвечали мне, что получили приказ просить меня на один из кораблей, где была меньшая часть моих офицеров и солдат. Когда я туда прибыл, ко мне подошел комендант и со слезами на глазах объявил меня арестованным; и я должен был с этим примириться и надеясь на всемогущего Господа Спасителя нашего, что он нас не оставит. Адмирал Грейг обещает, что он будет доставлять вам все облегчения, прошу только первое время не делать никаких проб его верности; он будет на этот раз очень осторожен. Еще остается мне вас попросить беречь свое здоровье. И я обещаю, как только я получу свободу, вас разыскать в любом уголке земли и предстать к вашим услугам, вы только должны себя беречь, о чем я вас от всего сердца прошу.