— А почему сглаз на голове? — не утерпела я.

— Потому что голова — это работа. Обычно сглаз бывает здесь, — она указала на грудь. — Это по любовной линии. Соперница или кто. Бывает здесь, — она ткнула рисунок в руку. — Это семья. А у тебя — по работе. Теперь надо узнать точнее.

— И как?

— Ты сиди и старайся ни о чем не думать. Стихи какие-нибудь можешь вспоминать. А я буду колдовать. Ты не бойся, это магия белая. Видишь? Это святая вода из нашей церкви. Теперь я разобью туда яйцо и пойду посолонь.

Я закрыла глаза и вдруг вспомнила странные стихи про дождь, которые недавно сочинила. Резкий вскрик заставил меня очнуться.

— Смотри!

Я посмотрела. Яйцо в воде. Довольно противное зрелище.

— Оно свернулось! И вот… черные волокна! Черные волокна! Черные волокна!

Я чуть было сочувственно не сказала, что, должно быть, яйцо оказалось несвежим, но поняла, что замечание будет неуместным. Я лишь спросила:

— И что это значит?

— Твой враг очень силен. Его заклятие не снимаемо, — Марья слегка подвывала, вероятно, для устрашения.

— Значит, ничего не поделаешь? — уточнила я.

— Тебе надо менять место работы. Срочно, — на минуту перешла на деловой тон моя собеседница и вновь завыла:

— Иначе спасенья нет. Процесс уже запущен, и ты сама не понимаешь, как далеко он зашел. Еще немного, и ты зачахнешь. Тебя уже начали преследовать неприятности, ведь так? Все, к чему ты прикасаешься, чревато смертью. Вокруг тебя гибнут люди. Ты и сама чуть не погибла. Ты ссоришься с друзьями.

Возможно, длинный перечень произвел бы на меня большее впечатление, если б я не знала о знакомстве колдуньи с моей сослуживицей.

— А остаться на работе нельзя? — осведомилась я.

— Ни в коем случае! — вскричала Марья, хватаясь за голову. — Ни в коем случае! Каждый лишний день, проведенный там, — это лишний гвоздь, забиваемый в твой гроб. Пока ты там, ты должна быть осторожна, необычайно осторожна! Малейший шаг грозит смертью. Но, стоит тебе уволиться, и опасность моментально исчезнет.

Определенность совета ошеломляла. Уволиться, и все тут. Зачем Анне Геннадьевне это нужно? Ведь на мое место она претендовать никак не может, и вообще я ничем ей не мешаю. Так раздумывала я, шагая по бульвару в клинику к Лильке. Сегодня суббота, приемный день, а ворожея так меня насмешила, что я сочла себя вправе показаться любимой подруге, не боясь травмировать ее психику.

Лилька бросилась ко мне с криком:

— Таня! Откуда такой синяк? — и с горечью добавила: — Без него ты такая хорошенькая, а с ним…

Я поняла, что выздоровление идет быстрыми темпами. Мы немножко поболтали, и я решилась рассказать о смерти Вики. Мне показалось, что опасения Середы относительно Лилькиных о том возможных переживаниях не вполне обоснованны. Наоборот! Трагедия с Викой ее, разумеется, огорчит, но и отвлечет, а в какой-то мере даже успокоит. Болезнь началась с мысли, что моя подруга виновата в гибели Сергея, теперь же становится очевидным, что виноват кто-то другой.

Лилька в меру поахала и погоревала. Я смотрела на нее и удивлялась, насколько отдалились мы друг от друга за последние две недели. Совсем недавно важнее нее для меня вроде бы и не было ничего, а теперь… теперь это просто хорошая девочка, несколько излишне экзальтированная и культивирующая в себе эту черту, однако милая и добрая. Вскоре появился Середа. Его взгляд сиял таким неприкрытым восторгом, что на какой-то миг я решила, будто причина перемены в моих чувствах — элементарная, отвратительная зависть.