— О, вы правы, разница не так уж велика, она, пожалуй, в том, что христиане признают Писание и почитают письменное слово. Вы даже представить себе не можете, Аодх, какие богатства таятся в книгах! В них мое главное счастье.

Аодх растерянно молчал.

— Странно слышать подобное из уст бывшего Великого Друида, не правда ли? И все-таки это правда, Аодх. Чтобы понять, нужно постараться смотреть на мир, забыв глупое учение, которым столько веков нас потчевал Совет. Беда в том, что все слепо его принимают.

— Вы… Вы — за Томаса Эдитуса? — ошарашенно пробормотал Аодх, сраженный безумными речами собеседника.

— Эдитус мне смешон. Меня интересует лишь знание, скрытое в книгах, ибо знание… это власть и сила. Харкур — наилучшее место для осуществления моих мечтаний. Здесь находится Мон-Томб, Аодх, и мне доступны все его книги! Каждая открывает новую дверь, и очень скоро я буду сидеть на троне, который принадлежит мне по праву.

«Он хочет занять место Ал'Роэга! Великая Мойра, я должен предупредить Совет. Этот безумец жаждет захватить власть, используя сайман, а Совет даже не знает, что он здесь! Я должен немедленно вернуться в Сай-Мину! Забыть пережитую горечь, простить Айлина и предотвратить грозящую нам беду».

— Самаэль, я не знаю, что вам сказать…

— Просто скажите правду: Совет послал вас сюда с невыполнимым поручением на верную гибель, потому что хочет избавиться от неудобного человека, так?

«Он безумен, я должен торопиться…»

— Что вы намерены делать? — спросил старик. — Вернетесь и станете ждать, когда они найдут иной способ избавиться от вас? А вы спрашивали себя, почему они так хотели отослать вас?

Аодх ничего не ответил.

— Возможно, они испугались, что вам откроется истина. Поняли, что однажды вы, как и я, прозреете и скажете себе: учение Мойры — не более чем чудовищный обман! Подумайте, Аодх!

— Я уже подумал, Самаэль, и должен теперь вас оставить. Прощайте.

Аодх встал и направился к своей лошади.

— Очень жаль, Гелиод Таим, вы совершаете самую горькую ошибку в вашей жизни, а могли бы обрести наконец свободу!

— Меня зовут Аодх. Прощайте! — повторил друид, садясь в седло.

Не успела его лошадь перейти на галоп, как Аодх почувствовал внезапную и жестокую боль в спине. Опустив глаза, друид с ужасом обнаружил, что из его груди торчит наконечник стрелы. Она пробила ему сердце. Зеленые капли на металлическом острие выдавали присутствие яда.

Аодху не хватило сил обернуться — смерть унесла его, не дав увидеть натянутый лук в руке старика.

Когда трое магистражей вернулись в Сай-Мину и сообщили Совету, что потеряли след Алеи, Айлин впал в неистовую ярость, приказал собрать Великих Друидов в Зале Совета и позвать туда же молодого Фингина — он ведь теперь посол и, следовательно, имеет право присутствовать на Совете, пусть и не являясь пока Великим Друидом.

Все сразу поняли, что Айлин разгневан, и в Зале Совета повисла гнетущая тишина.

Молодой Фингин никогда прежде — не считая дня своего посвящения — не присутствовал на заседаниях и был поражен этим общим напряжением, что не помешало ему извлечь очередной урок из всего услышанного. Он был усердным учеником и не упускал ни единого слова из разговора друидов.

— Начнем с хороших новостей, — попросил Архидруид, — они слишком редки, чтобы оставлять их напоследок. Фингин, расскажите нам, как прошло ваше свидание с Эоганом.

Странно было, что простого друида пустили на Совет, а уж то, что ему позволили говорить, казалось совсем невероятным. Фингин чувствовал на себе взгляды присутствующих, но говорил — спокойно и с достоинством:

— Эоган принял наше предложение.