— Я займу свое кресло, — повторил Кратов. — Только бы мне не дали уснуть.

— Хрена ты нынче уснешь, — пообещал Джед.

12

Угольно-черная волна, увенчанная ослепительным огненным гребнем, почти целиком закрывала собой горизонт. Ее подножие утопало в облаке дыма и пыли, изредка там вспучивались лавовые нарывы. Небеса затянуло непроницаемым пурпурным пологом, по которому заполошно метались ветвистые молнии.

За пологом готовилась смена декораций. Восходило никогда и никем еще из людей невиданное солнце.

— Красиво, — прошептал Татор зачарованно.

— «И сделались град и огонь, смешанные с кровью, и пали на землю», сказал Джед. — «И третья часть дерев сгорела, и вся трава зеленая сгорела».

— Маленькие люди Аафемт тоже смотрят на эту красоту, — процедил Кратов сквозь зубы. — Помощи им ждать неоткуда. Поэтому они ждут смерти.

— Они умирают счастливыми, — сказал Татор. — Мы так не умеем.

— Вот я и хочу научить их жить счастливо, — упрямо проговорил Кратов. — А они пусть научат нас умирать счастливо.

— Ментор сыскался! — хохотнул Джед. — Уж ты научишь… Да ты сам-то умеешь ли это самое — жить счастливо?

Кратов не ответил.

Корабль вздрагивал, всем корпусом отзываясь на приближение катаклизма, и эта дрожь передавалась навигаторам за пультом.

Джед вздохнул и быстро перекрестился ладонью.

— Улетим? Не улетим? — спросил он с преувеличенной бодростью. — Орел или решка?

Татор молча улыбнулся.

«Я вернусь, — думал Кратов, глядя на подернутый пылевой завесой экран. — Вы все как знаете, а я вернусь непременно».

ЭПИЛОГ

— Я здесь, брат, — сказал тектон Горный Гребень. — Что с тобой происходит?

Экран был затянут темной пеленой. Но крыло мертвящего холода все же задело Кратова, отзываясь невнятными страхами где-то под самым сердцем. Встрепенулся и напрягся Чудо-Юдо, тревожно спрашивая: «Что это?.. Что?..»

— Я не могу здесь больше, — сказал Кратов. — Я устал. Позвольте мне вернуться на Сфазис.

— Никто не может запретить тебе быть там, где ты хочешь.

— Я слишком долго не был дома, это правда. Здесь многое изменилось. Люди больше не смотрят на Галактику с надеждой. Почему? Я до сих пор не понял. В какой-то миг мне показалось, что я возвращаюсь к ним. Но эта иллюзия скоро рассеялась. Все видят во мне пришельца, чужака, которого природа из каприза снабдила человеческим телом. Разговаривая со мной, люди на самом деле обращаются к Галактике. К вам…

— Это удел всех нас, — терпеливо сказал тектон. — Потому что мы олицетворяем разумное начало мироздания. И ты тоже, брат.

— Ну, какое же из меня разумное начало? — усмехнулся Кратов. — Я слаб и глуп. Я ошибаюсь без счета. И при этом наношу раны окружающим. Бросаю в одиночестве тех, кому нужна моя поддержка. Предаю тех, кому дорог. Вот и сейчас: всеми силами я желаю вернуться на Сфазис. А выходит, что тем самым я совершаю чуть ли не двойное предательство. По отношению к новым друзьям и любимой женщине. И по отношению к вам, которые доверились мне. Изменяю и Земле, и Галактике.

— Мы поймем твой поступок. Перед нами ты свободен в своем выборе. Хотя, не скрою, наша задача осложнится. Что же касается Земли, ты должен рассудить сам.