— М-да… неплохая хибара… — сказал «Гриф», глянув в бинокль, и добавил: — и симпатичная девчонка возле окна…

— Это моя сестра… она врач… не убивай ее… — почти взмолился Ив. — Даже «Грифы» не убивают врачей…

— Посмотрим… Врач, значит… И по совместительству снайпер, да?

— Нет!

— Уже интересней… — хитро протянул «Падальщик». — Сложную задачку ты передо мной ставишь, малыш… Я вот тоже подкину тебе мысль… Эта тропа явно хорошо просматривается, а нам с тобой нужен менее заметный путь. Думай.

— Поклянись не убивать мою сестру, — потребовал Ив, — честью, жизнью… чем у вас там клянутся…

— Ничего не могу обещать. Если она наставит на меня пушку, то уж извини… если нет, ладно, я дам ей шанс… — «Падальщик» звонко щелкнул пальцами.

— Пошли… надеюсь, ты все-таки грохнешься где-нибудь по дороге! Чтоб тебя…

Ив столько раз ожидал получить прикладом по башке… и столько раз не получал… оборзел в конец. И вот… хррясь, да так, что искры из глаз посыпались. Черт… ведь когда меньше всего ждал! И этот урод еще и улыбается!.. смешно ему…

— Ты попался на старый трюк, — хохотнул «Гриф». — Иди давай…

«Старый трюк» — это метод, каким сопляков учат всегда быть начеку…

Ив попался не только на старый трюк, он вообще попался. И теперь до него это доехало. «Гриф» сыграл на человеческой слабости — желании жить. Чтобы выжить, человек становится трусом, предателем, рабом… кем угодно… А все эти его разговорчики… ясно теперь… Надо было отказаться, хоть погибнуть с честью… но сейчас поздно думать. Привел. Все…

Обошли дом с другой стороны, по узенькой обледенелой тропке. «Гриф» даже не поскользнулся. Хранил же его Бог Войны!..

«Гриф» остановился шагах в десяти от двери.

— И что же нам с тобой делать? — размышлял он вслух. — Ладно, поживи пока. Давай, руки за спину.

Ив равнодушно заложил за спину руки, через секунду их намертво стиснул кожаный ремень. Его теперь вообще не развязать, только резать. А пофиг…

— Ремень, — хмыкнул пленник. — Штаны-то не потеряешь?.. падаль…

У Ива даже мелькнула мысль, как было бы хорошо получить еще раз по башке и на этот раз хотя бы потерять сознание. Чтобы ничего не видеть и не слышать… Больше всего на свете хотелось деться куда-нибудь, исчезнуть, испариться… и забыть…

В ответ «Гриф» только снисходительно улыбнулся, почти по-дружески взял Ива за плечо и подвел к двери.

— Давай, крикни, чтоб открыли…

— Она открыта, — зевнул Ив и пнул дверь ногой, так что она сразмаху хлопнула о стену…

32

Денис смял в руке лист, послушал, как он хрустит и резко разжал кулак. Бумажный комок упал на пол, запрыгал по прогнившим доскам, остановился…

Состояние своей души Денис мог бы выразить всего двумя словами: «Все плохо». Вот так — из эйфории в полную депрессию. Сразу нашлись тысячи грехов, за которые вовсю взялась корить одичавшая совесть… Чувства собственной ничтожности, тоски, одиночества терзали сердце, как голодные волки, дорвавшиеся до теплой крови… Тянуло то ли по-детски разреветься, то ли покрушить тут все к чертовой матери, то ли убить себя…

Уже ничего не плыло перед глазами, и тело не казалось чужим.