Олег грыз морковку. Рад, дорвался сегодняшний мой помощник по камбузу.

  Напольные часы лениво виляли маятником. Вторая четверка, как всегда, окончила трапезу раньше. Люди действия. А шахматисты не торопились, вели беседы о гороховом супе - гвозде какого-то турнира, фирменных цыплятах, особенном кофе.

  Ровно в половину четвертого все поднялись.

  - Спасибо, Петр Иванович. Вы, как обычно, на высоте, Нимисов отодвинул стул. - Собираемся через час.

  Первая четверка поднялась наверх. Время сиесты.

  Олег сложил посуду и покатил на кухню.

  Юра достал расчесочку, встал перед зеркалом и провел по идеально уложенным волосам.

  - Мы с Иваном у моста побродим.

  Я вышел вслед. Солнышко крепкое, горное. Тысяча восемьсот шестьдесят над уровнем мирового океана. Внизу шипел Средний Желчуг, окрашенный небом в нефритовый цвет. Как бранзулетка Стачанского. Нефрит, он, говорят, счастливый камень. А шахматисты - люди с причудами.

   Я прикинул меню на завтра. Наловить бы форели... Надо с Юрой потолковать. Нимисов одобрит.

   Славный, однако, домик. В горах ныне желающих отдыхать мало. Кавказ, однако, хоть и северный. До Чечни добрых двести километров по карте, а ногами и вся пятьсот, если не больше, но все же... Зато - покой и тишина. Место нашел Крутов и убедил, что здесь жизнь куда безопаснее, чем в Москве или Петербурге. Роскошное шале в заповедном месте по демпинговой цене. Мастер, он везде мастер, Юрий наш Михайлович Крутов. Знает, что, где и почем.

  Три недели, как мы прибыли в эти безлюдные места. Не знаю, до чего додумались гиганты шахматной мысли, надеюсь, в коней корм. И в королей. Стачанский пробился в гросс-турнир первенства мира, Анатолий с Аркадием - его тренеры- секунданты, а Нимисов - духовный пастырь. Гуру. Психологическая поддержка и тренинг.

  А мы - обслуга, охрана. Я, например, повар. Почему бы и нет. Доллары на дороге не валяются. Врачевание нынче не кормит. Меня.

   Хватит напрасно тратить цветы своей селезенки.

  Я двором прошел на кухню. С шале ее соединяла галерея. Пятнадцать метров - дабы не тревожить отдыхавших ранее представителей трудящихся.

  Олег раскладывал вымытую посуду на сушилку.

  - Держи морковку, богатырь!

  Мы сели за столик.

  - А то! Морковь да горох - самая здоровая еда. Царем горох величали. Запамятовали... - прекрасные у Олега зубы. Не скажешь, что боксер.

  - Согласен. Идея интересная. Взбитый горох, форель...

  - Да уж не химия. Нероболил, суперболил, хренаболил.

  - Не понял.

  - Да дураком я был. Мне тренер предложил, поколись, ничего, кроме пользы не будет. Я тогда чемпионом стал, к Олимпиаде готовился. До этого - никакой дряни на дух не подпускал. Силы хватало. Вот и покололся.

  - Попался на контроле?

  - Нет. Тренер схему знал, никакой контроль не страшен. Но на Олимпиаду другого взяли, получилось, зазря я травился, - он помрачнел. - Каждый на нашем горбу в рай едет. Добро бы только на моем, выдюжу, а и скинуть могу тоже. Знать бы, чем обернется, прибил бы я тренера. Сейчас он в Штатах, а дочь - калека.

  - Причем тут дочь?

  - Родилась с врожденным пороком. Сказали, из-за меня, из-за того, что химией пользовался.

  - А ты был в Америке? - попробовал я сменить тему.

  - Конечно. На матчи ездил, один раз во втором раунде негра вырубил. Теперь тот негр в миллионерах ходит.

  - Миллионером хочешь стать?

  - Дочь лечить нужно, а в тех клиниках рубли не берут.