|
И на этом греческом фронте, не считая штурма Херсонеса, весь свой боевой опыт и получил. Слово «сарматы» ему мало что говорило. Ну, слышал он его несколько раз краем уха в разговорах солдат и вождей, но не придавал особого значения. Знал, что есть такой народ, что обитает в приграничных со скифами степях на севере, но и не подозревал, что Иллур его так уважает. Словно сарматы были опаснее греков. Но именно такой вывод и напрашивался из разговора с вождем.
- Фарзой уверен, что с походом на дальних греков можно немного повременить, - заявил Иллур, - а вот с сарматами нет. Доносят, что в последние дни они слишком нагло ведут себя на наших степных границах. [5] А несколько раз отряды их разведчиков даже осмелились войти в наши пределы. Их царю Гатару не нравится, что скифы под моей рукой стали сильнее и уже захватили почти все царства греков на полуострове. - Значит, будем воевать с сарматами? - бестактно уточнил Леха. Услышав столь простой вывод, шагавший в задумчивости вокруг очага Иллур, даже остановился. - Сарматы сейчас в силе, у них большая армия, - ответил вождь, - они быстры, так же как мы, и потому мы должны обратить их в друзей. Хотя бы временно, пока не окрепли настолько, чтобы уничтожить. Иначе они уничтожат нас. Так считает мудрый Фарзой, а он никогда не ошибается. Иллур сел и допил свое вино. - Фарзой уверен, - проговорил он, - что надо как можно дальше отодвинуть кровопролитие. Ведь по крови мы с сарматами родня. Так что с войной придется повременить, хотя я уже отдал приказ строить оборонительный вал со стороны степи в самой узкой части перешейка. Никто не знает, на что решится Гатар. Он снова встал. Поймав взгляд царя, поднялся и Леха. - Собирайся, завтра на рассвете мы выступаем в степь, - приказал Иллур, - Двинемся на север, вдоль Борисфена [6] и сами вступим на их землю, что была некогда нашей. Уверен, мы найдем их быстро. Мне сообщили, что ближняя к нам армия сарматов стоит в среднем течении Борисфена, перекрывая путь на Метрополь. [7] Думаю, и царь Гатар находится где-то поблизости. - Будет сделано, - кивнул Леха, снова поправив акинак. Покидая царскую юрту, что была расшита золотой нитью и украшена узорами, но все равно оставалась юртой, он вновь подумал, что новый царь слишком любит походный образ жизни. Его богато отделанная юрта не могла соперничать в пышности убранства с домами и дворцами знати в Неаполе Скифском, [8] где Иллур мог бы жить с комфортом. Но Иллур этого не хотел. Он ненавидел спокойную жизнь. Как-то в разговоре с Лехой на дружеской пирушке будущий царь сказал, что все зло, разъевшее боевую мощь скифов, происходит от греческой учености и любви к праздной жизни. «Если бы у нас не было дворцов, - сообщил он, - а старейшины и вожди проводили жизнь в походах, то скифы вновь овладели бы всем миром». Леха был с ним, в принципе, согласен. Он и сам любил походную жизнь. Но иногда немного хотелось пожить в комфорте. Тем более, что средства теперь имелись. Но царь скифов считал иначе. Все кто ему служил, от вождя племени до простого солдата, теперь о покое могли забыть навсегда. «Скиф не должен знать покоя, - любил повторять Иллур, - Иначе, покой может быстро стать вечным покоем». А потому Леха приказал себе не расслабляться. Сразу отправился к войскам, чтобы сделать все необходимые приготовления. Еще с вечера две тысячи отборных воинов получили приказ готовиться к походу. А на рассвете Иллур, лично явившись в лагерь, приказал взять с собой еще одну тысячу. Леха приказание исполнил. Это было недолго, - скифу собраться, только на лошадь вскочить. |
