Иллур прибыл в лагерь в сопровождении сотни охранников, за кавалькадой которых катились пять возов с захваченным в Ольвии золотом.

    А когда три тысячи конников в полном боевом облачении покинули лагерь, глянув на золототой запас монет, посуды и украшений, Леха поймал себя на мысли, что Иллур, похоже, действительно опасался этих сарматов гораздо больше, чем греков. Хотя, если поразмыслить, то армия сарматов должна была быть не хуже скифской, и чтобы воевать с ней воинов явно требовалось больше, чем три тысячи пусть и отборных солдат. Но Иллур приказал оставить основные силы этой армии возле Ольвии, в то время как вторая армия готовилась в Крыму к нападению на Боспорское царство. Так что сейчас скакавшее по прибрежным холмам на север скифское войско показалось бывшему морпеху не слишком большим. Так, почетный эскорт царя. Правда, царь был рисковый и бесстрашный. Но, глядя на золото, в глубине души Леха надеялся, что дело закончится только переговорами. В конце концов, он хоть и приближенный к царской особе воин, одаренный милостями и богатством, но сейчас его дело сторона.

    Мудрого советника Фарзоя с ними не было. Старик уже давно поселился в столице и не покидал ее, периодически призывая к себе Иллура. Значит новый царь намеревался вести все переговоры самостоятельно. Из верховного командования был только сам Иллур, знатный вождь Арчой и… Леха Ларин, скакавший сейчас рядом с Иллуром. Свои три личные сотни разведчиков, что взял в этот поход, он оставил позади на попечение дядек - Инисмея, Гнура и Уркуна, - опытных сотников. Впрочем, Инисмей уже давно ускакал с сотней далеко вперед с приказом обнаружить передовые части сарматов и вступить в контакт, сообщив о приближении царя Иллура.

    Спустя пару дней, войско в сопровождении повозок с золотом и небольшого обоза, с походными юртами и всем необходимым для ночлега пересекло степную границу Сарматии. А к вечеру четвертого, так и не встретив на своем пути никакого сопротивления, Иллур приказал встать лагерем на холмах, откуда уже была видна широкая река.

    Леха, хотя поневоле и освоился давно со скифским языком, по старой привычке страдал забывчивостью. Еще в прошлой жизни он вяло усваивал любую новую информацию, если она не касалась рыбалки, рукопашного боя и стрельбы. Особенно по географии своей родины. И теперь в этой новой кочевой жизни тоже никак не мог запомнить названия многочисленных рек, что текли в степи, впадая с разных сторон в Скифское море, которое он про себя звал Черным. До сих пор это ему особенно и знать было незачем. Вся жизнь протекала в Крыму и ближайших окрестностях, где находилась столица скифов Неаполь, недавно захваченный Херсонес и часть Боспорского царства. Отдаленные степные районы, в которых он еще не бывал, кровный брат скифского царя представлял также, как раньше, в бытность свою морпехом. А это означало, что еще не народившиеся Краснодар и Ростов-на-Дону, находились примерно в пределах Боспорского царства, что Иллур намеревался захватить.

    Сейчас они продвигались куда-то в сторону будущего Киева, и речка, что шумела в стороне, вполне могла быть Днепром. А может и нет. Кто его знает. Впрочем, Леха не особенно беспокоился от отсутствия знаний по местной географии и чувствовал себя при этом вполне нормально.

    По приказу Иллура скифы развели костры, никого не таясь, и принялись готовить ужин. Инисмей, появившийся вчера вечером с докладом, отсутствовал целый день.

    -  Что-то запропал мой сотник, - посетовал Леха Иллуру, когда ужинал с ним вместе в шатре, поедая зажаренное мясо и запивая его красным вином, - как бы не случилось чего.

    -  Не переживай, Аллэксей, - успокоил его царь, облаченный в легкие доспехи, - с ним ничего не случится.