Халиф, в роскошном наряде, восседал посреди зала, как никогда похожий на настоящего султана. Его тюрбан был увенчан немыслимых размеров сапфиром. Но вот Халиф устремил испытующий взгляд на вошедших.

— Шарлотта, — ей показалось, что он произнес это с усмешкой, — подойди сюда. Я хочу взглянуть на тебя.

Шарлотта приблизилась, нервно облизнув пересохшие губы.

— Повернись! — приказал он. Тон его был доброжелательным, но в нем чувствовалась властность человека, привыкшего повелевать.

Шарлотта медленно подчинилась приказу.

— Да, — вздохнул султан, иногда честь — это большая обуза…

Шарлотта непонимающе уставилась на Халифа.

— Садись, — с еще более тяжким вздохом молвил Халиф, указывая на небольшой пуфик поблизости от софы, — наслаждайся праздником. Сегодня счастливый день для всех нас. Мы полны радости пред лицом Аллаха.

Она смущенно опустилась на указанное место. Ей туг же принесли бозу в золотой чаше. Как ни удивительно, но вскоре Шарлотта смогла действительно расслабиться, чтобы не без удовольствия наблюдать за порхающими вокруг, подобно тропическим птичкам, танцовщицами.

Хотя Шарлотта не признавала дворцового этикета, она все же понимала, что ей не стоит первой заводить разговор с султаном. Ее препирательство с Рашидом — это одно, ибо она уже давно поняла, что терпение Рашида подобно терпению слона, а вот с Халифом лучше не шутить — он держит ее жизнь и смерть в своих руках. Он, конечно, хорошо к ней отнесся, даже спас от приставаний брата, но Шарлотта понимала, что он мог быть и грубым и иногда даже жестоким.

— Ты уже видела моих сыновей? — спросил Халиф, жестом отпуская танцовщиц, которые немедля направились к длинному низкому столику, близ софы султана, где оживленно приступили к еде, не переставая весело щебетать.

Шарлотта не была готова к вопросу, ее взгляд отрешенно блуждал по залу в безуспешных поисках капитана Треваррена. Однако, быстро опомнившись, она с легкой улыбкой качнула головой:

— Меня не пустили к Алев, но я слышала про близнецов.

Султан довольно кивнул:

— Сыновья — это опора и гордость любого мужчины! — и лицо его расплылось в блаженной улыбке.

Подавив желание узнать, чем плохи дочки, Шарлотта со скрытым сарказмом спросила;

— И много их у вас? По лицу султана пробежала тень беспокойства.

— Да, но, к сожалению, я не могу быть уверенным в их будущем.

Шарлотту пробрала дрожь.

— Но ведь здесь, во дворце, ваши дети в безопасности?!

— Дворец кишит шпионами, — задумчиво проговорил Халиф. — И у меня везде хватает врагов, даже среди моих женщин. — Но уже спустя мгновение задумчивость слетела с его лица и он подал знак продолжать праздник. И вновь танцовщицы вихрем закружились вокруг султана, замелькали по залу их пестрые, разноцветные одеяния…

От сумасшедшей пляски у Шарлотты зарябило в глазах. Она отвела взгляд и застыла в изумлении: у стены, беспечно скрестив руки, стоял Ахмед. Ее взор скользнул по его богатым одеждам и неожиданно встретился с пристальным взглядом темных глаз Ахмеда.

Праздник длился еще долго, и наконец, когда танцовщицы выдохлись, а смеяться ни у кого не осталось сил, Халиф отобрал женщин, остающихся с ним. Остальные во главе с Рашидом покинули зал, и среди них Шарлотта, держащаяся поближе к евнуху из опасения снова встретиться с братом султана.