Патрик влез в большой медный бак, украшенный орнаментом, и крякнул от удовольствия, погружаясь в воду.

— Итак, вы слушаете проповеди в церкви, не так ли? — Он откинулся назад и соединил руки за головой. — Это удивительно. Вы поражаете меня, потому что, на мой взгляд, вы из тех слушательниц, которые витают в облаках от первых слов церковного гимна и до последних слов благословения.

Шарлотта жаждала ощутить горячую воду и в то же время чувствовала себя оскорбленной.

— Я отнюдь не такая рассеянная женщина, как вы думаете, мистер Треваррен, — подчеркнуто произнесла она, борясь в то же время с желанием сорвать с себя одежду и присоединиться к мужу. — Больше того, я была очень внимательной в церкви. Моя мачеха Лидия очень строга в этом отношении. Она говорила, что люди нуждаются в братстве и ритуалах, чтобы быть душевно здоровыми.

Он дотянулся до стойки с мылом, мочалкой и несколькими полотенцами, принесенными матросом.

— Так ты верующая? — спросил он бесцеремонно, как будто было нормально вести такую дискуссию совершенно голым, в каюте, освещенной фонарем и с неубранной кроватью, занимавшей большую часть помещения.

— Да, — ответила Шарлотта, — хотя должна признать, что разделяю симпатии отца насчет религиозных организаций. Слишком много людей под любым предлогом готовы разрешить думать за них кому-нибудь другому, например, пастору.

Патрик задумчиво намылил мочалку.

— Не все могут быть лидерами, Шарлотта. Многие люди нуждаются в ком-то, кто позаботился бы о них и за кем можно было бы последовать. Ничего плохого в этом нет. Пожалуйста, не потрешь ли ты мне спину?

Перемена темы была такой быстрой и неожиданной, что Шарлотта запуталась в словах, которые были у нее на уме.

— Нет, — сумела она наконец выдавить из себя.

Он нахмурился.

— Почему?

Шарлотте понадобилось несколько секунд, чтобы собраться с мыслями для ответа:

— Потому что ты мне надоел, вот почему. Сначала меня кто-то притаскивает к твоим ногам в мешке, словно ненужный выводок котят, и ты сразу начинаешь мной командовать. Затем ты оставляешь меня в гареме, из жалости, а потом предлагаешь мне выбор выйти за тебя замуж или быть наказанной ремнем. А теперь у тебя не хватает простого приличия уступить мне первой принять ванну.

Патрик методично намыливал грудь, и черные волосы на ней завивались в узоры.

— Я буду рад, если ты присоединишься ко мне, — сообщил он после долгого раздумья.

«Он так самонадеян! — подумала в ярости Шарлотта. — Ведь он не только отмахнулся от моих жалоб по поводу своего поведения простым пожатием плеча, но теперь еще и воображает, что удостоит меня великой чести, предлагая разделить с ним ванну!»

— Большое спасибо, — поблагодарила она с ядовитой улыбкой. — Вы необыкновенно любезны, сэр.

Патрик рассмеялся и выскочил из медного бака неожиданно и без брызг, словно дельфин, появляющийся на поверхности моря. Он легко подхватил ошеломленную Шарлотту на руки и втащил ее, в платье и туфлях, в воду.

Тонкая ткань ее одежд стала прозрачной и облепила все тело. Она отчаянно сопротивлялась, пол вокруг бака был залит водой, но Патрик легко справился с ней, прижав ее к груди.

— Ты хотела принять ванну, Шарлотта, — приговаривал он, губами касаясь ее уха. — Ты ее сейчас получишь.

Она брыкалась, извиваясь.

— Сейчас же отпусти меня!

Патрик вздохнул, но не ослабил хватку.

— Никто не собирается слушаться вас, — заявил он с философским смирением, — Мы собираемся, наоборот, предпринять кое-что, чтобы усмирить сварливый характер миссис Треваррен.