— И из одежды что-нибудь будет? — опять деловито уточнила старуха.

— Может быть, точно вам не могу сказать.

— И пальто, к примеру, будет? — Старуха снова по-сорочьи выпучила глаз, склонив голову к плечу.

— Не могу вам точно сказать, — пошла Даша на попятный, — я же только списки проверяю. Так вы их видели?

— Кого?

— Тьфу! — Даша привстала. — Да убитых! Марту Мартыновну с племянником!

Старуха огляделась по сторонам, будто проверяла, не подслушивают ли их, потом поманила Дашу к себе и, пригнувшись к ее уху, громко прошептала:

— И не племянник он ей вовсе.

— Не племянник? — удивилась Даша, отстранившись и вытирая ухо.

— Нет, не племянник! — торжественно проговорила Варвара Васильевна. — Не племянник, а крестник. Он и называл-то ее все — крестная.

— Ну, какая разница, — отмахнулась Даша, — племянник или крестник…

— Нет, не скажи, доченька! — Старуха обиделась. — Племянник и крестник — совсем разное дело! Племянник — это племянник, а крестник — это крестник.

— Так вы их видели? — вклинилась Даша в эти серьезные рассуждения.

— Кого, доченька?

— Ну как кого — убитых, Марту Мартыновну с племянником… тьфу, с крестником.

— Видела! — страшным шепотом прошептала старуха. — Только ты не говори уж никому, а то меня затаскают!

— Как же так получилось, что вы их видели?

— Соли мне надо было, доченька, — продолжала старуха полушепотом, — за солью пошла к Мартыновне, а у той дверь-то не закрыта, я и войди… Смотрю, а Мартыновна-то на полу лежит… Что это, думаю, никак она заболела? Какие ее годы, восьмидесяти еще нет! Ну я подошла, смотрю — она уж холодная… И рядом-то вижу — Гриша лежит, весь как есть в крови и тоже не дышит… Ну я и пошла…

— А что, Варвара Васильевна, — поинтересовалась Даша, — вещи там были раскиданы?

— Чего? — Старуха приложила ладонь к уху на манер рупора.

— Ну, не было там все разбросано, как будто искали что?

— Мне до чужих вещей нет интереса! — Старуха поджала губы.

— Ладно, Варвара Васильевна, спасибо. — Даша встала, собравшись уходить.

Ясно было, что больше ничего она здесь не узнает. Следы бабушкиной шкатулки окончательно затерялись. Ее мог взять тот, кто убил вора и его крестную — если он представлял себе ее ценность; она могла остаться в запечатанной квартире; она могла быть спрятана Шухером где-нибудь в укромном месте вне дома.

Подойдя к двери комнаты, Даша вспомнила о своей разорванной юбке и остановилась. Ехать в таком виде через весь город было немыслимо.

— Варвара Васильевна, — обернулась она к хозяйке, — вы мне иголку с ниткой не дадите? Вот юбку разорвала.

— Батюшки! — Старуха всплеснула руками. — Где же тебя, доченька, так угораздило?

— Да в вашем дворе, пока через яму перебиралась, за гвоздь задела. Как вы-то здесь ходите?

— Да уж как-то приноровились, — старуха направилась к комоду, — так бочком-бочком и пробираемся… Сейчас, доченька, дам тебе иголку с ниткой…

Она выдвинула ящик комода, достала оттуда шкатулку для шитья и повернулась к Даше, держа ее в руках:

— Вот, выбирай, что тебе нужно…

Даша застыла, лишившись дара речи.