Остановившись перед интересующей ее четырнадцатой квартирой, Даша потянула было руку к звонку, но рука повисла в воздухе: дверь пересекала полоска белой бумаги с фиолетовой официальной печатью.

Квартира была опечатана.

Даша растерянно огляделась, думая, что бы это могло значить. Вдруг рядом с ней послышался скрежет отпираемых запоров, соседняя дверь приотворилась на несколько сантиметров. В щели виднелась дверная цепочка и один любопытный старушечий глаз, рассматривающий Дашу с таким интересом, с каким вороватая сорока рассматривает кусок мыла, оставленный хозяевами возле умывальника, раздумывая, стоит ли он того, чтобы его украсть.

— Ты к кому, доченька? — спросила ее старуха из-за двери.

— Ватниекс Марта Мартыновна здесь проживает? Старуха охнула, и на несколько секунд глаз ее исчез в темноте.

— А вы, наверное, Варвара Васильевна Хряпина? — громко произнесла Даша в полуоткрытую дверь, сверившись со своим списком.

Дверь прикрылась, брякнула цепочка, затем дверь открылась пошире, и старуха появилась полностью в цветастом ситцевом халате и войлочных шлепанцах.

— Убили Мартыновну-то! — прошептала она, оглядевшись по сторонам. — Убили!

— Да что вы? — Даша отшатнулась. — Как? Когда?

— Да ты кто будешь-то? — поинтересовалась старуха, пытаясь заглянуть в Дашин список.

— Я из собеса, — с готовностью сообщила та, — уточняю список на гуманитарную помощь — инвалидов, пенсионеров… здесь вот у меня Марта Мартыновна числится, потом Варвара Васильевна, это ведь вы?

— Я, я, — радостно подтвердила старуха, — да ты заходи, доченька, я тебе все расскажу.

Даша прошла вслед за ней по темному извилистому коридору, спотыкаясь о старую обувь, пустые коробки и обломки мебели. Старуха открыла очередную дверь и провела гостью в маленькую, невероятно захламленную комнату.

— Дак кто ты будешь-то? — снова спросила она, повернувшись к Даше и склонив голову к плечу с тем же сорочьим выражением.

— Из собеса, — терпеливо повторила Даша свою легенду, — списки уточняю пожилых людей для получения гуманитарной помощи. Вот у меня тут Марта Мартыновна записана, а вот вы, Варвара Васильевна…

— Да, да, Васильевна я, — подтвердила старуха, — а это что же будет — из одежды чего-нибудь дадут?

— Может быть, — Даша пожала плечами. Она не хотела зря обнадеживать старуху. — Я этим не занимаюсь, я только списки уточняю. Так что вы говорите — Марта Мартыновна умерла?

— Ох! — старуха всплеснула руками. — И не спрашивай, доченька! Как глаза закрою — прямо так ее и вижу! Лежит, бедная, а голова вся как есть разбита! И он тоже — весь в крови!

— Кто — он, Варвара Васильевна? — осторожно спросила Даша, увидев, что старуха замолчала и не думает продолжать.

— Кто — он? — удивленно переспросила Варвара.

— Ну вы сказали — он лежит весь в крови… Да кто же он-то? — Дашино терпение подходило к концу.

— Ну кто же еще? Гриша, племянник ейный. Ох, молодежь, молодежь… вечно чего-нибудь удумает! Лежит, весь в крови и как есть мертвый… А Мартыновна тоже на полу лежит, и голова совсем разбитая…

— Так вы их видели?

Старуха с подозрительным испугом взглянула на Дашу, затем покосилась на дверь и торопливо забормотала:

— Ничего я не видела, ничего не знаю. А ты, доченька, откуда, говорила? Не из милиции?

— Да нет, Варвара Васильевна! — Даша постаралась успокоить всполошившуюся старуху.