Но для этого ему нужно было упражняться до изнеможения. За годы, посвященные освобождениям и медиумам, он не практиковался в картах, а искусное исполнение карточных фокусов требует настоящего профессионализма.

Как и многие другие проекты Гудини, этот тоже не был оригинальным. Были многочисленные «исправившиеся» шулера, долгие годы выступавшие на ярмарках. Их демонстрации нечестной игры, карточных подтасовок и хитростей собирали множество любопытной публики.

Между тем еще далеко не все возможности были исчерпаны и в показе уловок спиритов. Можно было повторить снова программу друга Гудини Эла Джонсона, вместе с которым он основал клуб артистов: «Не уходите, ребята, вы еще не все видели!»

Осенью мечта Гудини сбылась. Он отправился в турне, подготовив полное вечернее представление. В прошлом он дважды пытался осуществить это, но терпел неудачу. Теперь он был твердо намерен костьми лечь, но довести дело до конца.

Варьете яростно боролось за существование, но полное вечернее шоу все еще могло иметь шумный успех в провинции, где не было больших эстрадных театров и где, как был уверен Гудини, жаждали сенсационных зрелищ.

Представление, впервые показанное осенью, длилось два с половиной часа. Гудини почти непрерывно находился на сцене. В первом акте он показал свою интерпретацию номера «Мечта скупца», который назвал «Деньги ни за что». Он также продемонстрировал свою версию знаменитой «Лампы йога» Гарри Келлара: вначале зрители видят лампу, светящуюся сквозь наброшенный на нее носовой платок, затем произносятся магические слова, платок быстро поднимается… лампы нет. После этого фокуса Гудини показывал множество других, основанных на использовании шелковой ткани. Затем неожиданно появлялся живой кролик; девушка превращалась в розовый куст; сжигались, а потом снова восстанавливались куски разорванного одним из ассистентов тюрбана. Затем следовал трюк с иголками. На сцене появлялась Бесс, которую Гудини представлял публике следующими словами: «Вот девочка, с которой я путешествую уже тридцать один год». Вместе они исполняли «метаморфозу»: радиоприемник, из которого лилась громкая музыка, накрывался шелковым платком и сразу же исчезал, причем в момент дематериализации музыка резко обрывалась. Один из фокусов был настолько стар, что большинство зрителей его никогда не видели, да и не слышали о нем — слишком молоды они были: пять карт, выбранных кем-нибудь из публики, разрывались на мелкие кусочки, которые засыпались в волшебное короткоствольное ружье с раструбом. Ружье выстреливало в позолоченную звезду, а карты, совершенно целые, появлялись на кончиках пальцев фокусника. Под шелковым платком обнаруживался аквариум с живыми золотыми рыбками. Оглушительно звеня, исчезали и появлялись будильники.

Второй акт начинался с освобождения из смирительной рубашки; затем Гудини быстро отвязывался от столбов, выходил из гробов, разного рода ящиков и так далее. Заканчивал он обычно камерой для пыток водой.

Третий акт был посвящен разоблачениям местных медиумов, сведения о которых его тайные агенты собирали в течение нескольких дней, предшествующих началу гастролей. Тут он пускал в ход всю свою «тяжелую артиллерию». Медиумам, казалось, льстило внимание Гудини, они, как правило, посещали его представления. Гудини, разглядев их среди публики, высвечивал их прожектором и делился со зрителями различными забавными случаями из их практики, известными ему благодаря агентам или даже подстроенными ими: то одна женщина, являвшаяся, конечно, агентом Гудини, получала на сеансе послания от своих мужей, тогда как на самом деле она была старой девой, то девушке приходило письмо от ее якобы умершей матери, хотя ее мать, жившая в Бруклине, пребывала в добром здравии.