– Отбился не я, – сухо возразил Гарри. – А моя палочка. Она сама.

Гермиона, помолчав, мягко заметила:

– Но это невозможно, Гарри. Ты хочешь сказать, что колдовал инстинктивно?

– Нет, – мотнул головой он. – Мотоцикл падал. И я даже не знал, где Вольдеморт, а палочка повернулась к нему и послала непонятно какое заклятие. С золотыми искрами… я такого никогда не делал.

– Зачастую, – изрек мистер Уизли, – в стрессовой ситуации колдуны совершают нечто, о чем и помыслить не могли. Маленькие дети, например, пока не научатся…

– Все было не так, – сквозь зубы пробормотал Гарри. Голова раскалывалась. Гарри был раздражен, злился. Это чудовищно, что они так уверены, будто он обладает некой силой под стать Вольдемортовой.

Все молчали. Гарри знал, что ему не верят. Впрочем, поразмыслив, он уже не сомневался: с его волшебной палочкой сегодня случилось неслыханное. Шрам саднил ужасно; Гарри еле сдерживал крик. Он поставил кубок и вышел, пробурчав, что ему нужно на свежий воздух.

Во дворе огромный тестраль проводил его взглядом, расправил гигантские крылья, точно летучая мышь, и продолжил пастись. Гарри остановился у садовой калитки, посмотрел на буйную растительность, потер горящий лоб и задумался о Думбльдоре.

Тот бы поверил, это точно. И объяснил бы, почему, когда и в каких именно случаях волшебная палочка способна действовать независимо от владельца, – у Думбльдора были ответы на все вопросы. И о волшебных палочках вообще, и о странной связи между палочками Гарри и Вольдеморта… Но ни Думбльдора, ни Шизоглаза, ни Сириуса, ни родителей, ни бедной совы больше нет на свете, и Гарри никогда-никогда с ними не поговорит. У него перехватило горло, и теперь уже не из-за огневиски…

Шрам вдруг заболел нестерпимо. Гарри схватился за лоб, зажмурился, и в голове раздался вопль:

– Ты говорил, достаточно сменить палочку, и все получится!

Гарри увидел изможденного старика в тряпье на каменном полу: тот корчился в агонии и кричал, страшно, душераздирающе…

– Нет! Нет! Прошу вас, умоляю, умоляю…

– Ты солгал лорду Вольдеморту, Олливандер!

– Я не лгал… Клянусь, я не…

– Ты хотел помочь Гарри Поттеру! Помочь спастись от меня!

– Клянусь, я не хотел… Я был уверен, что чужая палочка поможет…

– Тогда объясни, что произошло. Палочка Люциуса уничтожена!

– Я не понимаю… связь… существует только… между вашими двумя палочками…

– Врешь!

– Пожалуйста… Умоляю…

Гарри увидел волшебную палочку в воздетой белой руке и ощутил прилив жгучей ярости Вольдеморта. Обессилевший старик на полу извивался в муках…

– Гарри?

Все прошло так же быстро, как началось. Гарри вновь стоял в темноте, его била дрожь, он держался за калитку, сердце бешено колотилось, шрам пульсировал. Прошло несколько секунд, прежде чем он сообразил, что рядом Рон и Гермиона.

– Гарри, вернемся в дом, – прошептала она. – Ты же не хочешь и правда от нас уйти?

– Да уж, друг, оставайся, – сказал Рон, хлопая его по спине.

– С тобой все нормально? – Гермиона вгляделась Гарри в лицо. – Видок у тебя жуткий!

– Ну, – его голос дрогнул, – наверное, все-таки получше, чем у Олливандера…

И он рассказал друзьям о видении. Рон был в ужасе, Гермиона потрясена.

– Я думала, это прекратилось! Твой шрам так больше не должен! Нельзя восстанавливать эту связь… Думбльдор хотел, чтобы ты закрыл сознание!

Гарри не ответил, и Гермиона схватила его за руку:

– Гарри, Вольдеморт захватил министерство, газеты и половину колдовского мира! Не пускай его хотя бы к себе в голову!

Упырь в пижаме

– С окаянтами, – это слово Рон произнес одними губами, – ты до семнадцати лет ничего не сделаешь.