— Марджи заболела, — сообщил он тёте Петунии, — съела какую-то морскую тварь.

— Пап! — закричал вдруг Дудли. — Пап, смотри, что это у Гарри?

Гарри почти уже развернул послание, тоже написанное на плотном пергаменте, но дядя Вернон грубо выдернул письмо у него из рук.

— Это моё! — закричал Гарри, пытаясь вернуть письмо.

— Кто станет тебе писать? — осклабился дядя Вернон, встряхивая письмо одной рукой, чтобы развернуть. Но, едва он глянул на текст, цвет его лица сменился с красного на зелёный быстрее, чем на светофоре. Впрочем, и зелёным дело не кончилось. Ещё секунда — и лицо дяди Вернона посерело, как засохшая овсяная каша. — П-п-петуния! — воскликнул он сиплым шёпотом.

Дудли попытался выхватить пергамент, но дядя Вернон вздёрнул письмо повыше. Тётя Петуния с любопытством взяла его у мужа из рук, прочла первую строчку и едва не упала в обморок. Она схватилась за горло и задушенно прохрипела:

— Вернон! Боже милосердный… Вернон!

Они смотрели друг на друга, словно позабыв о Гарри и Дудли. Однако последний не привык к невниманию и звонко ударил отца палкой по голове.

— Хочу прочитать письмо! — объявил он громко.

— Это я хочу прочитать письмо, — гневно сказал Гарри, — оно моё!

— Убирайтесь отсюда, оба! — просипел дядя Вернон, засовывая письмо в конверт.

Гарри не пошевелился.

— ОТДАЙТЕ ПИСЬМО! — закричал он.

— Покажите мне! — приказал Дудли.

— ВОН! — проревел дядя Вернон, за шкирку вышвырнул обоих мальчишек в холл и захлопнул кухонную дверь у них перед носом. Гарри и Дудли деловито и безмолвно подрались за место у замочной скважины. Победил Дудли, а Гарри, в очках, болтавшихся на одном ухе, лёг на живот и стал подслушивать под дверью.

— Вернон, — говорила тётя Петуния дрожащим голосом, — посмотри на адрес… Откуда они знают, где он спит? Они что, следят за нами?

— Следят… шпионят… а то и подглядывают, — испуганно бормотал дядя Вернон.

— Но что же делать, Вернон? Написать им? Сообщить, что мы не желаем…

Гарри видел, как сияющие чёрные туфли дяди Вернона шагают взад-вперёд по кухне.

— Нет, — решил наконец дядя, — мы их проигнорируем. Если они не получат ответа… Да, так лучше всего… мы ничего не станем делать…

— Но…

— В моём доме такому безобразию не бывать, Петуния! Мы ведь поклялись, когда оставили его у себя, что выбьем из него эту дурь?

В конце дня, вернувшись с работы, дядя Вернон совершил то, чего никогда раньше не делал, — посетил Гарри в чулане.

— Где моё письмо? — выпалил Гарри, едва дядя Вернон протиснулся в дверцу. — Кто мне пишет?

— Никто. Это письмо попало к тебе по ошибке, — отрывисто сказал дядя Вернон. — Я его сжёг.

— Ничего не по ошибке, — сердито ответил Гарри. — Там в адресе мой чулан.

— ЦЫЦ! — рявкнул дядя Вернон, и с потолка свалилось два-три паука. Дядя несколько раз глубоко вдохнул и заставил себя улыбнуться, но улыбка вышла довольно мучительной. — Кстати, Гарри… насчёт чулана. Мы с твоей тётей подумали… ты растёшь… тебе тут неудобно… мы решили переселить тебя во вторую спальню Дудли.

— Зачем? — спросил Гарри.

— Давай без лишних вопросов! — гаркнул дядя. — Тащи барахло наверх, и пошустрее!

На втором этаже дома было четыре комнаты: спальня дяди Вернона и тёти Петунии, гостевая (в ней обычно останавливалась Марджи, сестра дяди Вернона), спальня Дудли и ещё одна комната для его вещей и игрушек, которые не помещались в первую.