|
Он на-двинулся на племянника багровым лицом, и до Гарри долетали брызги слюны. – Мотай отсюда! Пол-часа назад ты и сам мечтал уйти! Так вот я – за! Проваливай! И прошу больше никогда не пачкать мой порог! Не знаю, зачем мы тебя вообще взяли, Мардж права, надо было отослать тебя в приют! А мы своей добротой сами себе все испортили, ду-мали, сможем это из тебя выбить, сделать из тебя человека, только уж если кто родился с гнильцой, ничего не попишешь, и теперь с меня хва… Что?! Совы?!
Сова с такой скоростью просвистела по трубе, что сначала ударилась об пол и лишь потом с недоволь-ным криком взвилась в воздух. Гарри поднял руку, чтобы выхватить у нее письмо в красном конверте, но сова пролетела над его головой к тете Петунии. Та взвизгнула и пригнулась, закрыв лицо локтями. Сова сбросила конверт ей на голову, развернулась и вылетела обратно в трубу. Гарри бросился к письму, но тетя Петуния его опередила. – Можете открыть, если хотите, – сказал Гарри, – но я все равно услышу, о чем оно. Это вопиллер. – Брось его, Петуния! – взревел дядя Вернон. – Не прикасайся! Это опасно! – Но оно адресовано мне, – прохныкала тетя Петуния. – Мне, Вернон, взгляни! Миссис Петуния Дурслей, кухня, дом № 4, Бирючинная улица… Тут у нее перехватило дыхание от испуга. Красный конверт задымился. – Открывайте скорей! – понуждал ее Гарри. – Покончите разом! Это же все равно случится. – Ни за что! Ее рука дрожала. Она дико озиралась, словно в поисках выхода, но было слишком поздно – конверт загорелся. Тетя Петуния закричала и уронила его на стол. Из языков пламени зазвучал страшный громопо-добный голос, который, эхом отдаваясь в замкнутом пространстве, заполнил собой всю кухню: – Петуния, вспомни мое последнее!.. Тетя Петуния была близка к обмороку. Ноги ее подкосились, она опустилась на стул рядом с Дудли и спрятала лицо в ладонях. Остатки конверта беззвучно догорели и превратились в пепел. – Что это было? – Дядя Вернон охрип от волнения. – Что… я не понимаю… Петуния? Та молчала. Дудли смотрел на мать, тупо разинув рот. Страшное молчание ширилось. Гарри в полном изумлении следил за тетей; голова буквально разрывалась от боли. – Петуния, дорогая? – робко позвал дядя Вернон. – П-петуния? Тетя подняла голову. Ее била дрожь. Она сглот-нула. – Мальчишка… мальчишка должен остаться, Вернон, – пролепетала она. – Ч-что?! – Он останется, – повторила тетя Петуния, не глядя на Гарри. И снова встала. – Он… но, Петуния… – Что скажут соседи, если мы выбросим его на улицу? – Несмотря на чрезвычайную бледность, к тете Петунии быстро вернулся обычный решительный тон. – Начнут задавать вопросы, захотят знать, куда мы его отправили. Придется его оставить. Дядя Вернон сдулся, как лопнувшая покрышка. – Но, Петуния, дорогая… Тетя Петуния не дослушала и повернулась к Гарри. – Будешь сидеть в своей комнате, – велела она. – Из дома не выходить. А сейчас – спать. Гарри не пошевелился. – Кто прислал вопиллер? – Не задавай дурацких вопросов, – отрезала тетя Петуния. – Вы что, переписываетесь с колдунами? – Я сказала, спать! – Что это значит? Вспомни мое последнее – что? – Немедленно спать! – Откуда?.. – ТЫ СЛЫШАЛ, ЧТО СКАЗАЛА ТЕТЯ! НЕМЕДЛЕННО СПАТЬ!
Авангард
Едва оказавшись у письменного стола в темной спальне, Гарри трижды написал эти слова на трех отдельных листах пергамента. |
