В конце концов мама пропала в ночи без всяких объяснений. Бросила свою дочь — дитя, которое любила, воспитанницу, которую звала своим «чудесным наследством», — в совсем нежном возрасте, в восемь лет. И, слушая, как звенит в ушах отцовское предостережение, Агата крепко заперла волшебное сияние внутри себя. Прятала его надёжно и выпускала на волю только в крайних случаях.

Слёзы затуманили зрение, девушка споткнулась и повалилась вперёд, проехавшись руками по прохладной влажной земле. Внезапно на неё нахлынуло воспоминание о другом падении — в холодный погреб. Казалось, она снова попала в ловушку без света, без воды, без тепла, и только мыши да тараканы составляли ей компанию. А ещё пауки. Боже сохрани её от пауков и их липких экскрементов, противных членистых ног и ядовитых клешней. По лицу ползали нити паутины, а когда девочка забилась в угол, то в темноте прижалась затылком к кокону с вылуплявшимися паучатами. От гнева мамы-паучихи на коже остались рубцы размером с куриное яйцо.

А всё из-за того, что отец поймал Агату за занятиями магией. Это случилось несколько лет назад, и тогда он не впервые бросил её в погреб на всю ночь. Но в тот раз отец не выпускал девочку два дня. Тем более обидно, что с магией так получилось случайно. Она увидела, как новорождённый телёнок упал и не мог дышать, а ведь только вчера она наблюдала, как он появился на свет, и втайне назвала его Эстер, в честь мамы. Агата всего только протянула руку, чтобы коснуться его, узнать, что случилось с крошкой, и утешить. Но её сияние вспыхнуло, и свет и жар вырвались из рук. Телёнок вскочил на ноги и начал дышать нормально.

Но Агата не успела насладиться радостью, которая расцвела в сердце из-за чудесного воскрешения животного, — отец подошёл и рывком поднял её с земли, крича что-то о дьявольском отродье, живущем под его крышей, и о том, как он жалеет, что Эстер не забрала это исчадие ада с собой. Девочка возражала, что отец только выиграет от того, что телёнок останется жить, но он не слушал её мольбы. Не желал слушать.

Запертая в сыром подвале, теряя рассудок от страха и жажды, она приняла решение навсегда похоронить свою способность к магии, только бы не испытывать больше этот сводящий с ума ужас. В двенадцать лет она была ещё совсем ребёнком — напуганным и одиноким, покинутым матерью и отвергаемым отцом на каждом шагу, — и стремилась угодить взрослым. Но теперь ей исполнилось восемнадцать, и она больше не маленькая девочка.

Агата подняла глаза к небу. Красота и тепло осени растаяли в холодных ветрах ноября. В суровом сельском климате зимы порой начинались как небольшими дождями, так и злыми метелями. Трудно было выбрать более неподходящее время, чтобы сбежать в чём была, с котомкой милых сердцу безделушек. Она взяла Леона — игрушку, которую сшила ей мама, — томик Шекспира и другие вещицы, согревающие душу.

Крепко вцепившись в мешок, Агата сидела на земле без движения — ноги налились свинцом, сердце заныло. Погибнет она в этом безлюдном лесу без еды, без цели, и некого будет позвать на помощь. Но нужно продолжать путь, даже если в конце его от неё ничего не останется.

Когда над головой собрались тучи, Агата заставила себя встать и идти дальше. Перекинула котомку через плечо и направилась на юг. Оставалось надеяться, что дорога подарит неожиданные возможности. Мама всегда говорила, что нужно всего лишь подождать, и счастливый случай обязательно подвернётся. И тогда уж от человека зависит, ухватиться за него или позволить ему увять бесплодно. Агата надеялась, что распознает удачу, если столкнётся с ней лицом к лицу.