|
По прикидке она была раза в полтора крупнее «Дороти» — вполне солидный белый теплоход тонн на триста водоизмещением. На ней явно никаких траурных мероприятий не проводилось. Громыхала музыка, слышался хохот и женский визг. «Молодые койоты», как видно, отдыхали и предоставили грустные хлопоты своим «старикам». Правда, вокруг яхты, стоящей на якоре, ромбом располагались четыре катера, очень похожих на те, что использовала охрана Эухении. Парусные яхты, моторки и прочая мелочь приближаться к «Маркизе», так же, как, впрочем, и к «Дороти», считали ненужным риском.
— Смотрите, монгольфьер! — восторженно воскликнула Хрюшка, увидев оранжево-красно-синий пузырь, величаво проплывавший на фоне зеленой горы. Дунька ты моя, Дунька… — Да, очень красиво! — снисходительно согласилась вежливая Эухения. — Мы уже привыкли и не замечаем… Но я хотела бы, чтоб вы, сеньор Баринов, посмотрели на «Маркизу» в бинокль. Каэтано! Капитан с максимальной почтительностью вытащил из рубки мощный оптический прибор производства фирмы «Карл Цейсс. Иена», сварганенный еще в славные времена первого рабоче-крестьянского государства на немецкой земле. Второй такой же бинокль взяла Эухения и направила на «Маркизу». Через окуляры яхта смотрелась как на ладони. На носовой палубе танцевали, на средней, между рубкой и декоративной трубой, купались в бассейне, на корме, под вертолетной площадкой, пили. А на мостике стояли человек пять молодых ребят с хорошей мускулатурой и, посмеиваясь, о чем-то беседовали. — Вон тот, ближе к рубке, в оранжевой панамке и синих шортах — Эктор Амадо, — сообщила Эухения, не отрываясь от бинокля. Наше внимание не осталось незамеченным. Один из парней, стоявший с биноклем на крыле мостика, направил объективы в нашу сторону, а затем, на секунду-другую оторвавшись от наблюдения, сообщил что-то Эктору. Тому тоже подали бинокль, и лидер «молодых койотов» обозрел «Дороти». — Сейчас возьмет рацию, — предсказала Эухения, и я порадовался таланту гадалки. Сеньор Амадо действительно взял у какого-то холуя «уоки-токи» и начал говорить то, что приняла включенная на прием судовая рация «Дороти», располагавшаяся в рубке: — «Маркиза» вызывает «Дороти». «Дороти», ответьте «Маркизе». — «Дороти» слушает «Маркизу». Привет, Эктор! — Здравствуйте, тетя Эухения! Решили отдохнуть? — Да, в городе жарко. К тому же у соседей похороны… — Ай-яй-яй! Ужас-то какой! И как же мы жить теперь будем? — поерничал Эктор. — А у вас, сеньора, никак гости? — Да, это иностранцы. Представь себе — из Москвы! — Это из той, что в штате Айдахо? — прикололся Амадо. — Да нет, из русской. — Надо же! Это шикарно. Может, подойдете к борту, побеседуем? — А есть о чем? — кокетливо спросила Эухения. — Только, ради Бога, не проси меня предсказать будущее. Я отдыхаю. — Я найду подходящую тему… Как раз в это время на трапе, ведущем на мостик, я увидел знакомое пузо, а потому, хотя морда поднимавшегося со средней палубы гражданина была наполовину скрыта козырьком бейсболки и черными очками, сумел распознать сеньора Морено. — Ну, вы готовы встретиться с Эктором? — испытующе спросила сеньора Эухения. Ответить сразу я затруднился. Конечно, заполучить такого союзничка на то время, что мы будем здесь находиться, вовсе неплохо. Потому что Эухения, видимо, слабовата против Доминго Косого. |
