Но думай — не думай, встретиться все-таки следовало. Вовсе некстати было, чтоб еще и Эктор на нас обиделся. Тогда шансы на выживание вообще сводились к нулю, и все наши дела на этом гадском островишке накрывались, мягко говоря, медным тазом.

— Ну, если это вам кажется необходимым — пожалуйста! — объявил я с веселой улыбочкой, как будто всю жизнь только и мечтал побеседовать с преуспевающим антильским мафиозником.

Чтобы пришвартоваться к борту «Маркизы», пришлось выпустить из-под ареста матросов «Дороти». Подняли якорь, подошли, подработали винтами, завели кранцы — все честь по чести. Катера Ромеро подошли к «Дороти» с другого борта, и часть охранников перелезла на яхту. Сеньоре Эухении хотелось показать, что она серьезная, солидная дама, с которой надо разговаривать уважительно. Сам Ромеро выглядел внушительно: чернобородый, под два метра, мышцатый, но достаточно подвижный. Перед тем как перейти по сходням с верхней палубы «Дороти» на среднюю палубу «Маркизы», Эухения вполголоса сказала ему:

— Ни в коем случае не выпускай Сесара. И не отдавай, если попросят…

Верзила кивнул, а мы перешли на «Маркизу», где нас уже поджидал Эктор Амадо.

— Милая тетушка! — тезка защитника города-героя Трои Гектора (по-испански его имя пишется Hector, а читается «Эктор») ослепил нас симпатичной улыбкой.

— Бьенвенидо! Добро пожаловать!

— Эктор, — торжественно заявила Эухения, — сеньору Лусию тебе представлять не надо. Вот мои русские друзья: Дмитрий и Елена Бариновы.

— О, такая честь! — воскликнул Эктор. — Никогда бы не подумал, что увижу кого-нибудь из Москвы! Прошу ко мне в каюту…

Пистолеты мы с Ленкой оставили на «Дороти». Эухении, пожалуй, не было смысла устраивать нам западня, а здесь, на «Маркизе», они могли настроить хозяина слишком предвзято. Охранники Эктора обшмонали нас негласно. Один, изображая чуть-чуть подвыпившего, шатнулся на меня и, сделав вид, будто пытается удержаться на ногах, наскоро убедился, что ни в карманах, ни под рубахой у меня оружия не имеется. С Ленкой обошлись еще аккуратнее. Некая рослая девица, хихикая, обняла ее со спины, бормоча:

— Хосефина, как я давно тебя не видела! Когда возмущенная Хавронья обернулась, девица ахнула и произнесла извиняющимся тоном:

— О, простите, я обозналась!

Эухению и Лусию не проверяли. Видимо, в их безоружности Эктор был уверен. Для приема он несколько прибарахлился, то есть поменял шорты на кремовые брюки и надел голубую рубашку с коротким рукавом, чтобы не смущать дам мохнатым торсом, но при этом демонстрировать солидные бицепсы.

Если старушка «Дороти» по дизайну и отделке интерьера выглядела суховатой конструктивисткой — все очень компактно, удобно, относительно дешево, но неуютно, то «Маркизу» отделывали в стиле «ампир», то есть с большим размахом, очень дорого, пышно и помпезно.

Апартаменты Эктора занимали примерно такую же площадь, как десять кают на «Дороти». В тамбуре у дверей апартаментов стояли два здоровенных негра в рубашках, под которыми были укрыты бронежилеты.