Помощник полицеймейстера снова посмотрел на Острожского. В его взгляде можно было прочесть удивление и недоверие.

– Да, да, Николай Людвигович, – подтвердил свои намерения Острожский. – Именно принести вам свои извинения.

Ах, как трудно дались эти слова исполняющему должность полицеймейстера коллежскому советнику. Как бунтовало против этого его нутро! Как отказывался повиноваться язык, произнося эти слова! Но… ничего не поделаешь. Есть такое слово: надо! Надлежит начинать дело против Долгорукова и его преступной шайки. Пока что негласно, тайно. Не то можно просидеть в коллежских советниках до скончания веку. А в исполняющих обязанности полицеймейстера – покуда рак на горе не свистнет. А ежели получится вывести Всеволода Аркадьевича Долгорукова с его шайкой на чистую воду, таковое деяние, несомненно, принесет и ожидаемые результаты. А кому можно такое поручить во всем управлении? Единственно Розенштейну…

– Извинения принимаются? – заставил себя улыбнуться Яков Викентьевич Острожский.

– Уже приняты, – вполне искренне улыбнулся в ответ помощник полицеймейстера.

– Тогда цель разговора номер два…

Яков Викентьевич открыл один из ящиков стола и извлек на свет божий папку с красными тесемками.

– Что это? – недоуменно поинтересовался Розенштейн.

– Это то, что я хочу вам поручить, – ответил Острожский. – Дело бывшего члена московского клуба «Червонные валеты». Точнее, одного из самых деятельных членов этой преступной организации мошенников и аферистов, – выразительно добавил Яков Викентьевич. – Он был осужден в тысяча восемьсот семьдесят седьмом году постановлением Московского окружного суда на три с половиной года тюрьмы, отбыл срок в Бутырской тюрьме и ввиду последовавшего затем решения Департамента полиции о запрещении проживания во многих губернских городах, не считая обеих столиц, выбрал местом проживания наш город. Зовут вашего нового фигуранта Всеволод Аркадьевич Долгоруков. Ныне он коммерсант и предприниматель, а также весьма состоятельный, по губернским меркам, господин. Проживает он в собственном доме по улице Старогоршечной. Надеюсь, – Острожский посмотрел на своего помощника, – вы не впервые слышите эту фамилию?

– Не впервые, – соглашаясь, кивнул Розенштейн. – Он проходил свидетелем по делу о хищении подставным лицом-бенефициаром двух миллионов рублей по аккредитиву Волжско-Камского коммерческого банка и банкротстве «Акционерного общества Казанско-Рязанская железная дорога». А вы полагаете, что Долгоруков – не просто свидетель и пострадавший, но как-то замешан в этом деле? – с интересом спросил Николай Людвигович.

– Не полагаю, – серьезно посмотрел на своего помощника исполняющий должность полицеймейстера. – Уверен абсолютно!

– А факты? – задал хороший вопрос Розенштейн.

– А вот касательно фактов я и хотел с вами переговорить, – мягко произнес Острожский.

– Слушаю вас, Яков Викентьевич…

– Я поручаю вам раздобыть эти факты, – после небольшой паузы твердо сказал Острожский. – И желательно, в самое ближайшее время. Я уверен, нет, просто убежден, что такой человек, как вы, добудете их, чего бы вам это ни стоило. Кроме того, господин Долгоруков явно замешан и во многих иных, покуда не раскрытых и даже сокрытых от нас делах о мошенничествах и аферах, произошедших в нашем горо