Лиарцы очень быстро поняли разницу между Соратниками и новыми незваными гостями. Первые были жестоки — но лишь по отношению к тем, кто пытался оказать им сопротивление. Вторым же нравилось убивать просто так, ради развлечения. Хотя они не забывали и о золоте. Партии ценностей, продовольствия и других товаров непрерывным потоком устремились сквозь Границу, все более и более расшатывая ее. Арианис знала, чем это грозит: в старых книгах встречались записи о последствиях неосторожного разрыва и вызванного этим взаимопроникновения миров. Как могла она объяснила это Бореалису — и еще то, что выбора у них теперь нет. Или пришельцы прекратят расшатывание Границы — пусть даже для этого всем им придется умереть, — или катастрофа ждет весь мир. Или даже два мира сразу.

Бореалис сделал еще одну, последнюю, попытку решить дело миром. Двое Соратников отправилось к агрессорам, дабы объяснить ситуацию и попросить, взяв отступное, убраться восвояси. Вскоре посланники вернулись — две каменные статуи, скорчившиеся, словно от немыслимой боли. Камень точно передавал мельчайшие детали — и даже при беглом осмотре становилось ясно, что этим двоим не дали умереть просто и быстро. Исход оставался один — война.

Первая же стычка ясно дала понять Бореалису — сила доспехов, безусловно, способна дать Соратникам сто очков вперед, если в качестве противника выступают обычные люди с обычным оружием. Но, как говорится, на каждый щит найдется свой меч. Потеряв два десятка Соратников и почти три тысячи людей, армия Бореалиса отступила. А потом еще раз и еще…

Войска отступали, пока не уперлись в горы. Агрессоры протащили через Границу боевой атмосферный штурмовик… Арианис чуть ли не самой кожей чувствовала, как трещит по швам разделяющая пространство незримая ткань, как просачиваются в их мир чужие силы. Ей пришлось укрыть магической пеленой Город храмов — это заклинание Лавочник отдал даром, но при условии, что оно будет применено именно к тому месту, откуда можно открыть портал в Гавань. Лавочник утверждал, что защитный покров продержится лет двести, после чего просто угаснет сам собой.

Боевой корабль, наверное, мог бы перемолоть армию Бореалиса в пыль — но это было слишком скучно. Пушка штурмовика отрезала людям путь к отступлению, проделав в скалах глубокую и широкую щель. Другой дороги к спасению не было, а враги все туже и туже стягивали кольцо. Во всей армии Правителя Лиара было не более десятка принесенных из Гавани Мечей равенства, способных пробить доспехи противника. Но даже это оружие было бесполезно против молниеметов, способных пробить броню Соратников с двух сотен шагов.

Люди и Соратники готовились к последнему бою — бессмысленному, безнадежному. И тогда…

В свое время Бореалис легко принял мысль о том, что в этом мире существует магия, — в его родном мире существовали лишь сказки о волшебниках и колдовстве. Но он был реалистом и умел принимать вещи такими, какие они есть, — даже в том случае, если не понимал их. И он знал обо всем, что принесла Арианис из Гавани… Он потребовал, чтобы она использовала одно из заклинаний, которое, по словам Лавочника, давало обычному смертному силу противостоять любым угрозам. Правда, Лавочник не пояснил, как подействует заклинание, утверждая, что эффекты разные, в зависимости от того, с чем человеку предстоит бороться. И еще он говорил, что человек, на которого направлено заклинание, должен быть полностью обнажен.

— Бореалис потребовал, чтобы я наложила это заклинание на него. — В голосе Арианис слышалась неподдельная горечь, а глаза странно заблестели.

Жаров на мгновение задумался, умеют ли плакать богини… или призраки.