Жаров на мгновение задумался, умеют ли плакать богини… или призраки.

— Вы были против?

Она взглянула на Жарова чуть ли не с презрением.

— Для него это было смертельно в любом случае. Солнце… Сняв броню, он подписывал себе приговор. Я пыталась убедить его возложить эту… миссию на кого‑нибудь из людей, но он был упрям.

— Человек, привыкший к мечу и щиту, вряд ли способен в одиночку встать на пути у атмосферного штурмовика, способного крошить горы, — тихо пробормотал Денис.

— Да… Бореалис сказал почти то же самое. И еще он сказал, что в жизни любого правителя когда‑нибудь наступает час принятия самого важного решения. И он это решение принял. Мы тогда были возле разлома, единственная дорога, по которой могли уйти от преследования остатки армии Лиара, обрывалась в пропасть — и снова появлялась там, на другой стороне. А в небе появилась маленькая черная точка.

— Штурмовик?

— Да, конечно… Его огненные стрелы сожгли бы нас, если бы враги захотели этого. А так — штурмовик просто следил за нами и не давал найти путь к спасению. И Бореалис говорил, что, пока в небе висит эта дрянь, нам не уйти.

— И вы согласились?

Она покачала головой:

— Так говорят легенды. Думаете, я не знаю? «И тогда Арианис дала своему возлюбленному силу седых гор…» Все было не так. Он просто силой отобрал у меня пластину заклинания и сломал ее… у меня хватило глупости рассказать ему, как привести заклинание в действие. Он снял доспехи и сломал табличку… даже если бы она не подействовала, он был уже почти что мертв. Час, не больше — а потом тело превратится в камень.

— И что случилось?

— Он стал расти. У меня даже нет слов, насколько огромным он стал… Во всяком случае, я видела, как крошились камни, не в силах выдержать его чудовищный вес. А штурмовик… знаешь, и у Соратников, и у тех, кто желал им смерти, было кое‑что общее. Они не были трусами. Штурмовик, обнаружив прямо перед собой стремительно растущего великана, атаковал — без сомнений, без страха. И ударил огненными стрелами…

Эрнис закусила губу, ее пальцы впились в подлокотники кресла. Затем продолжила, чеканя каждое слово:

— Первая же стрела попала ему в руку. В запястье… и руку срезало будто ножом. А потом штурмовик подлетел слишком близко, они не могли даже представить, насколько длинными могут быть руки великана. Он поймал этот летучий корабль. И раздавил его. А потом… потом он наклонился, поднял свою отрубленную кисть и положил ее поперек расселины, как мост. А сам зашагал в сторону врагов…

— Бореалис погиб?

Она кивнула:

— Я же говорила, он был обречен уже в тот момент, когда снял доспехи при свете дня. Но он успел дойти… Я не знаю, скольких он убил. Многих, хотя, конечно, не всех. Но этого оказалось достаточно, чтобы остановить преследование, пусть и на время. Рука Бореалиса к тому времени уже превратилась в камень, и по ней мы перешли расселину. Я наложила на ладонь заклятие Вечный Ветер. Это… впрочем, долго объяснять. Важно, что это задержало тех, кто все же попытался нас преследовать. Знаешь, твои новые доспехи не очень‑то помогут, если упасть на скалы с большой высоты.

Она взяла со стола бокал с вином, пригубила и, вздохнув, отставила его в сторону. Даже не поставила — с силой припечатала к гладкой деревянной поверхности. Тонкое стекло треснуло, рубиновая жидкость потекла по столешнице.

— Иногда мне очень жаль, что я не могу напиться, как последний матрос в портовой харчевне, — пробормотала Эрнис сквозь зубы. — Могу ощутить вкус вина, а опьянения нет.

— Простите, Сиятельная, а что было дальше? — Таяна впервые за последнее время подала голос.