Я выбираю волну с лёгким джазом, пока Катя переключается на что-то более нейтральное. Мы погружаемся в эту странную, но увлекательную атмосферу молчаливого взаимодействия. Со стороны кажется, что гости просто молча ходят по залу, будто собрались тут глухонемые, да еще не знающие язык жестов. Но на самом деле каналы мыслеречи переполнены. Я бы сказал, что здесь шумновато, хех.

Катя, заметив своих подруг, улыбается мне и шлёт короткую мысленную фразу:

— Я на минутку.

Я киваю, и она, легким шагом, направляется в другую часть зала, чтобы присоединиться к компании знакомых телепаток.

В это время ко мне подходит Игорь Стяжков, и я мысленно приветствую его с лёгкой ироничной ноткой:

— О, мой лучший друг!

Игорь сразу же подключается к беседе с воодушевлением:

— Данила! Не правда ли, оркестр играет пятую симфонию просто великолепно?

Я пожимаю плечами, отвечая без особого энтузиазма:

— Я не фанат классики. Сейчас на волне «Петроград» сижу.

— А-а-а, — разочарованно тянет он, — Данила, я тебя раньше не видел на вечеринках избранных…

Я ухмыляюсь, не сдерживая лёгкой насмешки:

— Избранных? Смешное название. Наверное, где-то в огромном холодильнике ледовики точно так же собираются и тоже считают себя избранными.

— Да какая разница, как назвать, — отмахивается Игорь, не скрывая лёгкого раздражения. — Главное, что здесь весело, согласись?

— Да, есть свой шарм, — киваю.

К нам подходит какой-то франт, на вид скандинав, с вычурной манерой одеваться и самоуверенной походкой. Игорь моментально подключается к мыслеречи:

— Данила, позволь представить. Это барон Карл-Аксель Линдстрём, он у нас присматривает недвижимость на Садовом. А вот это граф Данила Вещий-Филинов.

Барон бросает на меня цепкий взгляд и сразу же ментально оживляется:

— О, так это вы и есть тот самый граф Невской губы! — в его мыслеречи допускается лёгкое удивление, смешанное с интересом. — Знаете, вживую вы выглядите менее впечатляюще, чем вас описывали мои знакомые финны.

— Рад вас разочаровать, барон, — усмехаюсь.

Карл-Аксель морщится. Без излишних церемоний швед переходит к обсуждению политики, словно желая продемонстрировать собственную важность:

— Считаю, что финны рано или поздно вернут себе Акулью Падь, — самоуверенно заявляет он. — И, разумеется, мы, шведы, окажем им в этом всю возможную помощь.

Я не упускаю момента для саркастического ответа:

— В любом случае, перед этим они знатно наморозятся, — с лёгкой усмешкой отвечаю по мыслеречи. — Мой вассал Чернобус в этом поможет, будьте уверены.

Игорь, заметив накал нашего разговора, уходит под каким-то предлогом. Швед же слегка дёргает губой, стараясь сохранить самообладание:

— Очень остроумно, граф, — произносит он с холодком в мысленном тоне.

Не дожидаясь ответа, он отворачивается, направляясь к столу с закусками, где на серебряных подносах красуются различные блюда. Швед тщательно оглядывает стол, его взгляд настойчиво ищет что-то конкретное, но не находит. И кажется это…

— Да где же долбаная утка⁈ — раздаётся мысленный возглас шведа, в котором слышится всё больше раздражения.

Его поиски неожиданно прерываются довольным чавканьем, доносящимся из-под стола. Швед наклоняется и видит Ломтика, принявшего облик крупного рогатого пса, который с явным удовольствием уплетает жареную утку, только что стащенную с подноса.