Я смотрю на Кострицу, киваю в её сторону.

– Вы с нами, сударыня?

Наемница делает шаг вперёд, отвечает ровно, без колебаний:

– Да, милорд. Мне разрешено с вами плыть, и я согласилась участвовать в миссии.

Я киваю.

– Отлично. Вот на этом и поплывём.

Все синхронно смотрят на ржавый катер, который рыбаки уже почти спустили на воду.

Пауза.

Кострица растерянно хлопает глазами, потом оглядывается, будто проверяя, нет ли случайно ещё одной, получше.

Змейка останавливается, чуть склоняет голову, разглядывая ржавую посудину.

– Мазака… – протяжно произносит она, обходя лодку кругом.

Она медлит, словно не хочет делать поспешные выводы, но потом хмурится, прищуривает жёлтые кошачьи глаза.

– Ррржавая, фака.

Красивая останавливается, смотрит на катер пару секунд… потом разворачивается, плавно запрыгивает обратно в машину и, потянувшись, каким-то образом умудряется захлопнуть дверь лапой.

Светка же только вздыхает: – Лишь бы не потонуть.

Рыбаки хихикают в кулак. Я тоже усмехаюсь, скрещиваю руки на груди.

– Ну ничего. Первое впечатление бывает обманчиво.

Вскоре мы загружаемся на катер по узкому трапу: я, Кострица, Светка, Змейка и тигрица Красивая.

Катер покачивается на воде, доски под ногами скрипят, море глухо плещется о борт, оставляя на дереве солёные разводы.

Я прохожу в узкую капитанскую рубку, осматриваю аппаратуру.

Ничего сложного. Примитивная механика. Всё интуитивно понятно, а главное – я уже залез в головы рыбаков, пока мы были в гараже, и вытащил из их воспоминаний, как управлять этим катером.

Серафим остаётся на пристани, наблюдает за мной с лёгким удивлением.

– А ты сам-то справишься, граф?! – кричит он, прикладывая ладони рупором ко рту, чтобы перекричать ветер.

Я не отрываюсь от приборов, только усмехаюсь.

– Конечно.

Отвечаю по мыслеречи. Телепаты никогда не кричат.

Просто дёргаю рычаг, завожу двигатель.

Тихий гул, лёгкая вибрация, лопасти плавно набирают обороты. Катер ровно гудит, мягко отходит от пристани, рассекая тёмную воду.

Светка оборачивается, кидает воздушный поцелуй старику.

– Пока, дядь!

Серафим тут же краснеет, глаза прячет, руки в карманы засовывает.

А ещё в баре строил из себя дамского угодника.

Катер выходит в открытое море. Ветер тянет за одежду, солёные брызги летят в лицо.

Впереди только вода и путь к Буяннику.

* * *

Где-то в междумирье

Председатель Хоттабыч сидит в просторном кабинете, поглаживает свою длинную, ухоженную бороду, не спеша перебирает пальцами её серебристые пряди. Лёгкое движение, почти ленивое, в нём чувствуется привычка к размышлениям.

В комнате пахнет древесиной, благовониями и пылью древних книг. Потолок высокий, срезанные углы уходят в тень, а вдоль стен тянутся массивные полки, уставленные магическими фолиантами, артефактами и стеклянными колбами, в которых плавают сосудистые растения, дёргая своими тонкими корнями, будто пытаясь вырваться наружу.

Перед ним стоит друид Ясен. Кожа покрыта древесной корой, а волосы сплетаются в живые зелёные побеги, ложась на плечи, будто они сами растут, медленно тянутся к свету.

Хоттабыч отрывает взгляд от книг, переводит его на Ясена:

– Я помню, что ты отправил конунгу Даниле приглашение вступить в Организацию.

Ясен замирает, его ветвистые пальцы подрагивают.

– Я считаю, что это было верным решением, Председатель. Пускай у нас обычно не принято брать участников экспериментальных проектов, но как руководитель фокусной группы «Боевой материк» считаю, что конунг Данила нужен Организации.