Я поворачиваюсь к леди. Масаса, поджав пухлые губы, молчит, будто бы подбирает слова или даже не знает, с чего начать, потому сам подталкиваю её к откровенности:

— Леди, полагаю, у вашего внезапного появления есть веская причина. Что случилось?

Масаса вздыхает.

— Ты в опасности, конунг Данила, — обречённо произносит она, и мне показалось, что её большие, словно озёра, глаза влажно блеснули.

— Неужели? — отвечаю я спокойным, почти насмешливым тоном. Нет, ну правда, удивила. Я с первого дня в этом мире нахожусь в опасности. Начиналось всё с будовских бандитов, а теперь дошёл до непонятного Горы-Демона, сидящего в Астрале на пару с Королём Теней. Про средняк типа князей, лордов-дроу и генералов-некромантов я вообще молчу.

Негритянка не реагирует на сарказм. Продолжает, будто это заранее заученный отчёт:

— Внутри Организации существует фракция. Сильная. Влиятельная. В неё входит и Ангел, но он далеко не самый важный участник там. Они полагают, что ты необратимо изменяешь Боевой материк и разрушаешь эксперимент по выращиванию величайшей расы воинов.

Опять двадцать пять. Сколько я уже слышал про этот заумный тысячелетний эксперимент? Раз пятьдесят точно.

— Они считают, что ты стал нестабильным фактором. Катализатором ненужных процессов.

И это… — она делает паузу, — сильно раздражает их.

Я чуть улыбаюсь. Губы касаются друг друга в кривой полуулыбке — той, которая не выражает радости, скорее — привычную усталость.

— Это не шутки, конунг! — нахмурилась Масаса. Интересно, чего она так за меня волнуется? По её мнению, я как-то вписываюсь в этот эксперимент с положительной стороны, и таврам нельзя меня терять?

— Просто, леди, меня поражает внимание к моей персоне столь важных персон, — сглаживаю углы. — Не пойми неправильно. Мне очень лестно, но в этот раз за что меня так высоко оценили могущественные маги Междумирья?

— Вот, конунг, ты неисправим, — в очередной раз вздыхает Масаса. — Я говорю, что ты в шаге от неминуемого приговора, а ты продолжаешь ерничать.

— Ну, Лич же уже меня приговаривал, — пожимаю плечами. — Да и Странник ещё до него.

Да и Ратвер с Диабло тоже, но о них промолчим.

— Тут другое, — супится негритянка, пытаясь что-то мне доказать, будто сильно хочет увидеть испуг на моём лице, да только не дождёшься, шоколадка. — Тут целая фракция. Её даже Председателю не одолеть… наверно. — Ага, засомневалась! Значит, Хоттабыч — настолько поразительно мощный телепат, что даже пределы его сил не так-то просто

— Так за что меня они так полюбили? — тоже вздыхаю. Усталь. Усталь спрашивать одно и то же.

Масаса хмурит гладкий шоколадный лоб и бросает на эмоциях:

— А ты сам виноват, конунг. Ты уронил Костяной замок Лича. А ещё заслужил уважение Багрового Властелина. И — да, получил от него багровую ветвь. Вот потому к тебе теперь пристальное внимание. Так что если случится Зачистка, ты будешь первый в очереди!

Я склоняю голову набок.

— Можно ли как-то предотвратить эту «Зачистку»? И, кстати, что это вообще за штука такая?

Масаса сокрушённо качает головой. Голос её становится почти безжизненным, будто говорит архивная запись:

— Зачистка — это обнуление. Стирание. Перезапуск. Удаление всех нестабильных или нежелательных изменений, случившихся на Боевом материке с заданной временной метки.

— «Нестабильные элементы» — это конкретные персоны?

— Вовсе необязательно. Целые народы могут попасть под раздачу. Например, те же ликаны. Их могут признать ошибкой эксперимента. Или… саботажем. Если фракция заставит Организацию решить, что Ратвер вывел их намеренно, чтобы сорвать эксперимент, то расу ликанов уничтожат.