Зина краснеет.

— Вы говорите что-то совсем несусветное, — поджимает она губы. — Я не могу найти ошибочное звено в ваших рассуждениях, но звучат они абсурдно.

Оглядываю девушку и задаюсь вопросом: сколько ей лет? Девятнадцать-двадцать? Из знатной семьи, лучшее образование, лучшие учителя, лучшие гены, а голова пустая. Как так-то?

— Ну вы подумайте на досуге, — не развиваю тему. — Вдруг всё же отыщете своё звено.

Возвращается Маша, и тут Зина заявляет, что у нее пропало желание покупать юкату. Мол, нет настроение, а такие наряды нельзя покупать без воодушевления. Ну нельзя так нельзя, значит, идем втроем к лифту.

— Я выйду на первом, — сообщаю Маше уже внутри железной коробки. — Мой водитель не съезжал на подземную парковку.

— А, хорошо, — кивает княжна Морозова.

— Я тоже на первом, — с невозмутимым лицом сообщает Зина.

Лифт плавно останавливается, двери взвизгнув разлетаются в стороны. Я, пропустив вперед княжну Паскевич, выхожу следом. Она чуть замедляет шаг, мы равняемся и вместе идем к выходу. На ходу Зина надевает кожаные перчатки. Очень странно, что княжна не хочет расставаться со мной, но да ладно, может, мне просто это кажется, и ее тоже ждут на улице.

У меня самого Никита заранее отпросился за подарочными сувенирами для родных, потому моей машины нет на подземном этаже. Водитель куда-то быстро метнулся и сейчас должен подъехать. Быстрее будет забрать меня снаружи.

Улица встречает свежестью и прохладой. Я шагаю к свободному парковочному месту через три ряда от ТРЦ, княжна держится рядом. Вокруг ночь и тишина. Редкие фонари едва горят, и между ними царит кромешный мрак.

— Где ваша машина? — спрашиваю княжну. Мне незазорно проводить ее, всё же мы живем не в спокойное время, а я не злой человек в отличие от братца этой девушки.

— Там, — кивает она на вытянутый силуэт «Чайки», паркующейся у дальнего фонаря.

Значит, ее правда ждали на улице. А я уже себе навыдумывал, хе. Всё же не все знатные девицы крутятся вокруг меня, ну и славно!

— Тогда всего доброго, Зинаида Степановна, — с улыбкой низко киваю, типа поклон. Быстрее бы спровадить ее, эта барышня нехило напрягает меня, как и всё семейство Паскевичей.

— Эй, ребят, есть телефон позвонить? — раздается справа.

К нам приближается здоровый мужик с квадратной челюстью. Массивный подбородок немного опущен, создавая подобие улыбки. Обе руки лежат в карманах пуховика.

— Мой разрядился, — на ходу он пожимает здоровыми плечами. — Недоглядел. Мне на пять минут всего.

Вместо ответа я поворачиваюсь к княжне.

— Вы не хотите снять перчатку?

— Зачем? — непонимающе спрашивает девушка, явно и не собираясь этого делать.

— И правда, холодновато, — соглашаюсь. — Для нежных рук мороз вреден. Эй, уважаемый, — теперь я обращаюсь к уже приблизившемуся здоровяку. — Повернись направо и резко спринтуй прямо, не останавливаясь. Вперед!

Мужчина послушно выполняет. Через одну секунду он бежит вприпрыжку, по пути выронив из кармана что-то железное, судя по звону об асфальт. А через две — врезается лбом в стену фургона и падает, отрубившись. Очень скоро под его головой натекает красная лужа.

Зина застывает, бледня как мумия.

— Зачем вы это сделали? — вскрикивает она наконец.