Несколько мгновений он боролся исключительно с болью в мышцах и огнем в легких. Страха как такового он не испытывал. Ощутил лишь над краем обрыва. Обрыв был крутой и высокий, Дебрен чуть было не пробежал с разгона за край — но в том, что сердце подскочило к горлу, виновата была не пропасть.

Просто он неожиданно увидел мост.

После того, как он покинул трактир, видимость ни разу не превысила тридцати саженей, порой снижаясь настолько, что он чуть не сталкивался с Дропом. Сейчас тоже было не лучше, однако сказанное относилось ко всему району за исключением моста. На мост, как ни трудно было в это поверить, не упало ни снежинки.

Дебрен на мгновение остановился, недоверчиво глядя на невидимую, но четко выделяющуюся воронку, расходящуюся кверху от пролета. Идеальных чар не бывает, и переходный слой был, вероятно, в несколько локтей толщиной, однако с этого расстояния свободное от белизны пространство казалось отрезанным бритвой от заполненного снегом. Возможно, потому, что границы опрокинутого конуса уходили высоко, и всю воронку целиком заполнял лишь солнечный свет. Голубого неба, прикрывающего сверху защищаемое пространство, Дебрен не видел, но оно, несомненно, было там, наверху.

Вокруг по-прежнему валил снег, но его было гораздо меньше. Так и должно быть, потому что набухшие влагой тучи натыкались на магическую границу гораздо раньше движущихся понизу слоев воздуха. Магун не пытался угадывать, что происходит при стыке двух заклинаний: достаточно было того, что он видел эффект.

Ну и конечно, мост.

Посредине пролета стоял на коленях коричневый снизу и белый сверху человек и колотил по мосту чем-то большим и, кажется, тяжелым. Сознание подсказывало, что это могло быть кайло, но каждая клетка в теле Дебрена взвыла от страха, безошибочно распознав армейский бердыш, украшенный рунами «Б» и «В». Двуручный топор знаменитой правелской мануфактуры был слишком ценным оружием, чтобы человек в здравом уме рубил им камни, однако чародей не обольщался. Человек на мосту не был в здравом уме. Глупейшая, безумнейшая девчонка из всех, ступавших по земле.

Размытые снежной завесью силуэты на северном берегу не двигались. Полдюжины человек — толпа по сравнению с одинокой девушкой. Но девушка была крупной, и Дебрен не удивлялся крестьянам. Им не к чему было спешить, время работало на них.

У него же времени не было — ни на что, даже на размышления. Мастера из Правда, как и все, несколько преувеличивали, рекламируя свои изделия, но как раз на бердышах-то они были вправе выбивать свои «Б.В.». Могучий топор наносил колоссальный урон любому, кто попадался. Уж не говоря о первосортной стали, он был тяжел, как незнамо что. А это означало, что у Ленды вот-вот иссякнут силы. Это первая проблема. Вторая — серьезнее. Те шестеро скорее всего были передовым дозором. К тому же наверняка лишь его частью. Значит, в любой момент подоспеют остальные, и тогда…

Они с Дропом не перекинулись ни словом. Дроп, не ожидая, полетел к мосту кратчайшим путем. Дебрен побежал тоже самым коротким. Боялся не успеть.

Пискляк избрал неудачный момент.

Место тоже было не из лучших. Высокая скала пропорциями больше походила на башню, а не на дом, и такое огромное существо, как орлокот, даже лежа, не умещалось всем телом за ее краем. Издалека Пискляку не было видно Дебрена из-за снега и деревьев, вблизи тоже, потому что берег заслонял террасу, зато у подбегающей жертвы было сажени три на то, чтобы глянуть выше, заметить опасность и прореагировать.

Дебрен не заметил. Он мчался как сумасшедший, слишком поглощенный тем, что у него под ногами, и не смотрел наверх. Однако грифон не подумал об этом и совершил очередную ошибку, напав на долю мгновения раньше, чем следовало.

Дебрен чуть не упустил это мгновение.