И был прав.

Дроп тоже ничего не изменил. Тянувшая телегу лошадь лишь слегка замедлила ход, когда птица налетела на нее, но особого влияния на результат столкновения это не оказало. Возница уже разогнал упряжку. Ленда успела занять позицию около барьера моста, а пассажиры телеги — вдоль борта. Попугай, правда, быстро сообразил, что не одолеет подгоняемую батогом клячу со щитками на глазах, а потому перекинулся на единственного среди нападающих арбалетчика, но Ленде этим нисколько не помог — как раз арбалетчик-то и не мог принять участия в сражении. Лишь на мосту он принялся укладывать болт в желоб, но оказался не по ту сторону фуры.

Ленда подняла бердыш, проделала им первый, угнетающе медленный круг. Дебрен аж взвыл в душе, видя то, что она творит: острие двинулось направо, в соответствии с движением фуры. Ошибка! Чудовищная, смертоносная по своим последствиям. Ведь чтобы сильнее ударить, задержать…

Было слишком поздно кричать и что-либо исправлять. Она, видимо, сильно ослабла, если только теперь… Впрочем, даже Збрхл уже не успел бы остановить движение оружия и применить его по-умному, использовав инерцию нападающего.

Он не был даже разочарован, видя, как острие гладко проходит между ушами лошади, а та как ни в чем не бывало продолжает бежать по правой стороне пролета. Ленда была больна, ранена, обессилена, она имела право промахнуться.

Бердыш совершил круг над поблескивающим далеко внизу потоком, вернулся к поручням моста, с равнодушием крыла ветряка переместился к телеге. По мнению Дебрена — в черепашьем темпе. По мнению стоящего рядом с возницей парня, вооруженного коротким мечом, вероятно, тоже не очень быстро, поскольку парень успел не только прикрыться от удара сзади, но даже помочь себе левой рукой.

Магун едва поверил, когда топор, все еще не желающий ускорять движение, миновал брызнувшее кровью бедро, меч вылетел далеко за морду лошади, а парень с рассеченным животом исчез за телегой.

Сосед жертвы от изумления промахнулся. Его оружием была наполненная водой бадья. Опрысканный кровью паренек выпустил ее — вместо того, чтобы опорожнить. Деревянный сосуд разминулся с головой Ленды и полетел в пропасть. Его неудачливый хозяин шлепнулся на задницу, и на линии удара оказался лишь третий из собравшихся у правого борта крестьянин.

На сей раз естественного темпа бердыша оказалось недостаточно. Ленда развернулась в быстром пируэте, передав инерцию острию и заставив его настичь жертву. Однако удар вышел слабый, и загородившийся вилами крестьянин сумел сдержать топор.

Вместо того чтобы лишиться ноги, он заработал рану в бедре, свалился в телегу, не выпустив оружия, но, кажется, утратив боевой дух. Ленду отбросило, она упала на колени, однако это не имело особого значения, поскольку фура была уже далеко, а оба боеспособных нападающих маялись с собственными проблемами. Арбалетчик, размахивая оружием, защищал лицо от клюва и когтей Дропа. Возница пытался не уподобиться попугаю и не начать летать.

Удача выпала только первому. Сразу за мостом конь неожиданно потерял уши и верхнюю часть черепа. Упал он так же прытко, как до того бежал, и фура остановилась поперек пролета, потеряв разгон на дистанции самое большее в десяток локтей. Ни один возница в мире не смог бы при таких обстоятельствах удержаться на козлах. Дебрен вдруг понял, что имел в виду Удебольд Римель, когда говорил об идее ввести охранные ремни для возниц, ездящих по фурострадам.

Мужчина с батогом снарядом промчался над телом дергающегося в агонии коня, ударился лицом о землю, перечертил брусчатку предмостья красной полосой и, уже безжизненный, насколько безжизненным может быть только труп, уткнулся в развалины блокгауза Мытничьей Компании.

Арбалетчик выжил — благодаря Дропу — даже в неплохом состоянии: поскольку непосредственно перед резкой остановкой атака попугая отправила его на дно фуры, а стоящая торчком бочка удержала его, и он не сломал шею о край козел.