— Ты клюнул Ленду? Магун поднял руку, несколько мгновений подержал, потом щелкнул пальцами. В комнате на мгновение весьма ощутимо запахло жареной птицей. Ленда быстро вытащила послюнявленный палец из-под парика. Птица с трудом сглотнула слюну и, нахохлившись, сразу сделалась похожа на сову.

— Еррунда! Абсурррд!

— Никто меня не клевал! Я за притолоку задела! Он не виноват, что двери здесь как для гномов!

Дебрен, не желая, чтобы начатое заклинание пропало втуне, заменил запах жаркого аппетитным ароматом бульона. Столь же однозначно воспринимаемым.

— Виноват немного, — сказала Петунка. — Мы давно о модернизации думали, бабушки и я, но незачем было и некому. Грифоны на строителей такие падкие, что с разгона даже одного портретиста прикончили, хоть он художник был, а не придворный маляр. Со строительным искусством его ничто не связывало.

— Связывало, — уточнил Йежин. — Пил жуть как!

— Но художественно, — занервничала она. — А вообще-то не болтай о том, что знаешь только по слухам. Из парня со временем получился бы большой мастер! Возможно, даже дефольскую школу превзошел бы, равной которой нет.

— Это та, что на голых бабах специализируется? — щегольнул эрудицией ротмистр.

Петунка, как ни странно, покраснела еще пуще.

— Все вы хамы и невежды, — топнула она ногой, — в истинном искусстве ничегошеньки не смыслите!

— Не топай, — посоветовал ей весьма обиженный Йежин, — а то у тебя рана откроется.

— Это не та нож… нога, — поправился Збрхл.

— Погодите, погодите. — Дебрен поднял руки, и хоть на сей раз ничем аппетитным не запахло, все застыли в ожидании. — Двери нет. Баррикада — так себе. Грифон, насколько я понимаю, жив и разъярен. Так, может, лучше поговорить о более важном, а не о кулинарии?

— Дебрррен прррав! — Поддержка пришла оттуда, откуда он менее всего ее ожидал. — Буррьон хоррестирррин! Скрреррроз!

— Захлопни клюв, — буркнул магун. — Что здесь произошло?

— Произошло то, — от имени собравшихся сказала Ленда, — что ты превратил в порошок историческую и чертовски Дорогую Петункину дверь. Щепка из двери угодила Петунке в ногу, правда, Збрхл, который в этот момент сбегал со второго этажа, принял это так близко к сердцу, что еще на бегу принес обет. Среди многочисленных и разнообразных ругательств проскользнуло обещание, что он не двинется отсюда, покуда жив грифон. А потом они на пару с Йежином на Петунке платье порвали. Якобы чтобы остановить кровотечение.

— Была кровь! — Збрхл саданул по полу древком бердыша. — Ты что мне инсеминируешь, коза глупая?

— Инокри… — начал Дебрен. И умолк. — Госпожа Петунка, простите. Я слишком много энергии в себе накопил, а дозировать ее невозможно. Либо высвободи всю, либо ничего.

— Паршивое заклинание, — решил Йежин. — Но коли уж выпускать, так надо было по Пискляку лупануть. А дверь… легче просто повернуть ручку…

— Так я ж и хотел в Пискляка.

— Теперь ты так говоришь? — зло глянула на него Ленда. — От ударов по голове ты, кажется, крепко поглупел. Что ж ты его упустил, если была возможность? Судя по тому, что ты сделал с дверью, ясно, что мог бы…

— Не мог. К объекту надо прикоснуться. И как следует. Чем больше площадь соприкосновения, тем слабее единичный поток. И больше надежда, что переживешь истечение.

— Пережи… — охнула она, гнев мгновенно превратился в страх.