Да, и вот теперь я лежала на тротуаре.

Сама я не могла подняться. Не потому, что что-то себе сломала. У меня ничего не болело. Просто я чувствовала себя мешком, набитым мокрым мылом. Но странным образом это было забавно, во всяком случае я лежала и хихикала.

И вот теперь сюда пришёл этот симпатичный идиот, который собирался мне помочь.

– Ты меня вообще слышишь? – Он перешёл на «ты», хотя я не произнесла ни слова. – Вызвать скорую?

О Боже. Только этого не хватало. При нормальных обстоятельствах мне стало бы перед ним неудобно.

– Разумеется, я вас слышу. Я не глухая, я просто пьяная. Довольно-таки сильно. То есть я пыталась лизнуть луну. Разве она не похожа на лимонный леденец?

Мужчина некоторое время нерешительно смотрел на меня.

– Я помогу тебе подняться, только пообещай, что что ты не станешь блевать на мои туфли.

– Ну что ж, это справедливо, – сказала я и засмеялась. Это прозвучало немного хрипло, но это однозначно был смех. Да здравствует красное вино!

Ещё пару недель назад я не знала, что вино так чудесно влияет на настроение. Я никогда не выпивала больше одного бокала вина, и этот единственный бокал я вливала в себя только потому, что я не хотела признаваться, что мне не нравится вкус вина, не важно, насколько оно дорогое и особенное. Запах спелых слив, аромат фруктов, лёгкий привкус танина, минеральное послевкусие, бла-бла-бла. Со временем я пришла к выводу, что большинству культивированных любителей вина важен не его вкус, а его действие. Вся эта превозносимая ценность вина была просто предлогом для того, чтобы культурно напиться.

Но всё же что-то в этом было.

При этом если у кого-то и имелась причина напиться, так это у меня. Мне было двадцать шесть лет, и четыре недели назад я стала вдовой. А три недели назад брат моего мужа вчинил мне иск по поводу возврата «большой жирандоли в позолоченной бронзе», «позолоченной табакерки в костяном футляре с жемчужным декором» и 6-квартирного доходного дома в Дюссельдорф-Карштадте.

Среди всего прочего.

Если это не было причиной изрядно напиться, то я уж и не знаю.

Дерьмовое равновесие.

– Вы знали, что такое жирандоль?

Симпатичный идиот не ответил. Он поднял меня и поставил на ноги. В моей голове надо всё заново отсортировать. Но было непохоже, что это получится. Я старалась держать глаза открытыми. У меня в животе урчало так, как будто я проглотила какое-то инородное тело.

– А ты знаешь, сколько клеток мозга отмирает при таком опьянении?

– У меня их достаточно, – ответила я.

Мужчина строго посмотрел на меня.

– Ещё пару раз, и ты пропьёшь выпускные экзамены в школе.

Я снова засмеялась.

– Не я здесь самая глупая! Я знаю, что такое жирандоль! Это дерьмовый подсвечник. – Мне на лицо упала прядь волос, и я заправила её за ухо. – В эти дни вообще узнаёшь много нового. Вы, к примеру, знали, что у урны есть ещё и наружная урна? Я могу вам показать, у меня в комнате стоит одна очень красивая.

– Ты живёшь далеко отсюда?

Ах, молодому человеку, кажется, интересно посмотреть на урну.

– Ну да, но не ожидайте чего-то особенного. Выглядит похоже на супницу, которую мои родители унаследовали от тётушки Эльфриды. Интересно, наружные урны разрабатывают специальные дизайнеры или это те же люди, которые проектируют супницы?

Мужчина просто смотрел на меня. Я не могла определить, что было в его взгляде, но лёгкое отвращение явно присутствовало. Я широко улыбнулась ему.

– Вы вообще меня не понимаете, верно? У меня язык заплетается, я знаю, я сама едва могу себя понять, но это ничего, даже как-то забавно, почти как будто я говорю по-польски, верно? Потому что я по-польски тоже могу. Холера, але ми ши щче ржыгачь.