– Не вижу никакой разницы с твоим обычным настроением. И давай, убери ноги! – Констанца шлёпнула дочь по резиновому сапожку и повернулась к нам. – Вы видели? Сегодня купили три Гиттиных сумочки, даже ту странную в клеточку с оленем. Покупательница сказала, что она очень и очень ретро. А ведь я действительно пыталась её отговорить.

– Гитти будет рада, – сказала Мими. – То же касается шляпы и войлочных напульсников, которые никому не были нужны.

– Кроме женщины, которая считала, что это насадка на кастрюлю, – заметила Нелли.

Труди проводила к двери свою клиентку, которая уходила с двумя красными пакетами в руках. Затем Труди вернулась в магазин и снова плюхнулась рядом со мной на диван.

– Это была одна из тех, которые обычно говорят «Я только посмотрю» и держат кошелёк на замке. Мне пришлось немного подышать с ней и напомнить ей о том, что вселенная посылает нам изобилие и что каждый человек заслуживает роскоши, и она в том числе. И тогда она вдруг решила, что всё, что она сегодня здесь видит, завтра может исчезнуть. Боже мой, мне пришлось буквально уговаривать её не покупать ещё больше. Она хочет на следующей неделе прийти сюда вместе со всеми своими подругами и раскупить всё, что останется. – Труди довольно потянулась. – Я действительно верю, что мы разбогатеем.

Маленький сын Констанцы забрался Труди на колени и прижался к её пышной груди.

– Тогда мы купим корабль? – спросил он.

– Нет, Юлиус, дорогой, – ответила Констанца. – Но мы сможем оплатить плиточника. Это тоже кое-что. Ах, народ, я так счастлива. Вы даже себе не представляете, какое это классное чувство – наконец самой зарабатывать деньги.

– Пока не так много, – заметила Мими. – Но я должна признать, что наш оборот превосходит все мои самые смелые ожидания. С каждым месяцем он растёт. У нас даже не было летнего застоя.

– Ты действительно никогда не работала, Констанца? – спросила Труди. – Даже во время учёбы?

Констанца покачала головой.

– Не-а. Я в юном возрасте вышла замуж. – Затем она слабо улыбнулась и добавила: – За богатого а… – Бросив взгляд на своего маленького сына, она замолчала.

– Обалдуя? – добавила Нелли, и Труди быстро прикрыла мальчику уши. – Окурка? Огрызка?

– Адвоката, – сказала Констанца.

– Как-то тебя тянет к этим типам, – заметила Мими. Теперешний спутник жизни Констанцы был тоже адвокат. Его канцелярия представляла меня в вопросах наследства.

– Гм-м, – сказала Нелли своей матери. – Так ты у нас, оказывается, не идеал! А сама пытаешься внушить мне, что я должна разносить газеты!

– Я вспомнила, что я как-то зарабатывала деньги, – быстро ответила Констанца. – На каникулах на птицефабрике Клаасена. За 7,50 в час. Тогда это были ещё марки. Работа была ужасно грязная. По сравнению с ней разносить раз в неделю газеты – это действительно пустяк. Что ты обнюхиваешь бедную Труди, Юлиус?

– Она пахнет босиком, – ответил Юлиус.

– Не босиком, а молоком, – сказала Нелли. – Дыши через рот, я всегда так делаю. Рассказывай дальше о твоей грязной работе, мама. Я, кстати, не верю ни одному твоему слову.

– Можешь спросить у бабушки! Мне разрешалось войти в дом только после того, как меня с ног до головы обливали из шланга. – Понизив голос, Констанца добавила: – Я выдержала только две недели, потому что мне было очень жалко кур, а Клаасен сказал, что такая рёва ему не нужна.

Труди засмеялась.

– А чем ты зарабатываешь себе на жизнь, младшая сестра Мими?

Я сразу почувствовала себя неуютно.

– Я тоже вышла замуж совсем юной, – ответила я.