Я очень домашняя. — Берта улыбнулась. — Я могу получать яркие впечатления от самых простых вещей. А больше всего я люблю сидеть у окна и смотреть, как падает снег. Так что в Венецию меня не тянет.
— А я люблю смотреть на дождь, — тихо сказал Холден. — Слушать, как он бьет по крыше, и греться у огня камина. А если еще стаканчик грога!
— Холден! Вы же шотландец, вы должны любить виски, — сказала Ханна.
— И все же люблю грог. — Холден улыбнулся ей. — Будем считать, что в этом вопросе я не патриот.
— Если это намек, — Ханна покачала головой, — то я его не поняла!
— Ну что вы, миссис Соберсти! — воскликнул Холден. — Я же на работе! Хотя в такой компании…
Все весело рассмеялись.
— Мистер Макгилтон! — строго прикрикнула Ханна. — Не отвлекайте нас! У мисс Джойнс есть еще один очень важный вопрос, который надо сегодня решить. Завтра приезжает портной… Давайте, Берта, возвращайтесь сюда ко мне. Не верю, что вам не интересно это!
— Ох, — тяжело вздохнула Берта, — мне всегда казалось, что нет ничего интереснее выбора красивого платья, костюма или блузки, а оказывается, это так утомительно! И, если честно, я не вижу в этом процессе особого смысла. А как подумаю, что в больнице остались больные, с которыми могла справиться только я…
— Не надо об этом думать, у вас теперь другая жизнь, — осадила ее Ханна.
Берта покорно подошла к ней и принялась рассматривать вечерние платья.
— Как вы думаете, — спросила она через некоторое время, — мне пойдет черный? Вот это платье очень красивое.
— Только синий, — неожиданно сказал Холден. — Очень глубокий синий, цвета индиго, совсем как ваши глаза, мисс Джойнс. И золотая отделка, как волосы и кожа.
— Но у меня темные волосы!
— Они у вас отливают янтарем. И это очень красивый цвет. Послушайтесь мужчину, который не раз и не два видел, как женщины умудряются испортить то, что подарила им природа. А сейчас, дамы, простите меня, но мне нужно идти с обходом. Прошу вас никуда не выходить, пока я не вернусь.
Холден встал и вышел в коридор.
— Мне кажется, что он слишком старательно относится к своим обязанностям, — сказала Берта.
— Он относится к ним так, как это должно быть. Зато мы все уверены в вашей безопасности. И еще, следует послушаться мистера Макгилтона и выбрать темно-синий тон. Он хорошо знает, о чем говорит.
— Почему вы так думаете? — удивленно спросила Берта.
— Он из очень старинной семьи. Но, кроме имени и фамильной гордости, от них ничего не осталось. Хотя остался еще безупречный вкус и представление о правилах этикета и поведения в высшем свете. Печально, когда отпрыски таких фамилий вынуждены зарабатывать себе на жизнь работой охранника. — Ханна печально покачала головой. Она вздохнула и продолжила: — Мы остановимся на этом фасоне, только темно-синего цвета с золотой отделкой.
— Вам не кажется, что оно слишком вычурно? — с сомнением спросила Берта. — Все же то черное…
— Какие глупости! — отмахнулась та. — Вы будете смотреться в нем как игрушка, только забудьте о своих ужасных комплексах. Раз уж вы спросили моего совета, я вам рекомендую это. У вас отличная фигура, красивая форма груди, да вам и корсет не нужен! А вы не хотите показать все, чем вас так щедро наградила природа.
В голосе Ханны звучало осуждение. Берта не смогла дальше спорить с ней.
— Ну, после вчерашнего платья мне уже ничего не должно быть страшно. |