Они стояли обнаженные и прекрасные, в проникающем сквозь витраж неверном свете уличных фонарей. Но вот одновременно они отстранились друг от друга. Холден внимательно посмотрел на Берту и сказал:

— Еще не поздно остановиться. — Его голос был хриплым и странно дрожал.

Вместо ответа Берта прижалась к его груди и приникла в поцелуе к его губам. Холден поднял ее и прислонил к стене. Затем он медленно вошел в ее пылающее лоно. Хриплый вздох вырвался из его груди. Пальцы Берты впились в его плечи. Она подалась ему навстречу, стремясь стать одним целым с человеком, которого ждала всю жизнь…

Позже они лежали рядом на пальто Холдена и не могли прийти в себя. Берта чувствовала, как по ее щеке катится слеза.

— Что это? — спросил удивленный Холден, губами подбирая капельку влаги с ее щеки. — Почему ты плачешь?

— Потому, что я очень счастлива, — ответила Берта, улыбаясь ему и возвращая поцелуй.

Холден обнял ее и притянул к себе. Она почувствовала, что он вновь хочет ее.

— Может быть, стоит подняться в спальню? — тихо спросил он, едва касаясь губами напряженных сосков, венчающих небольшие холмики мраморной груди Берты.

— Куда угодно, лишь бы это не заканчивалось никогда! — прошептала Берта, извиваясь под его ласками…

Она проснулась утром из-за того, что солнечные лучи проникли в комнату. Берта сладко потянулась в постели и улыбнулась новому дню. Засыпая уже под утро в объятиях Холдена, она поняла, что ее сказка все же имеет хороший конец — она дождалась своего принца.

Берта, не открывая глаз, подвинулась на кровати, пытаясь ощутить телом тепло Холдена, но тщетно. Она резко села на кровати, широко раскрыв глаза. Его рядом с ней не было. Правда, внизу, на кухне, слышались чьи-то шаги.

Конечно, он уже спустился! — подумала успокоенная Берта. Теперь мы всегда будем вместе, он никогда не уйдет от меня. Разве прошедшая ночь не доказывает, как сильна его любовь? И потом, мы так и не поужинали вчера.

Берта улыбнулась своим мыслям и немного покраснела, подумав, что могли увидеть соседи, до того как Холден закрыл дверь. Она встала и потянулась за халатом, чтобы спуститься вниз, на кухню. Ей так хотелось обнять Холдена, прижаться к его сильному плечу.

— Холден! — позвала Берта, когда спустилась вниз.

— Мистер Макгилтон ушел, — сообщила ей кухарка, выходя с подносом.

— Как ушел?! — спросила пораженная Берта.

— Через дверь, — пожав плечами, ответила кухарка.

— И он ничего не сказал?! — Берта чувствовала, как предательски дрожит ее нижняя губа, распухшая за ночь от поцелуев, и как на глаза наворачиваются слезы.

— Он просил передать вам это, — сказала кухарка и кивком указала на каминную полку, где лежал сложенный вдвое листок бумаги.

Дрожащими от волнения пальцами Берта взяла весточку от Холдена. Она медленно развернула листок, боясь увидеть там слова, которые разрушат всю ее жизнь. На листке, явно вырванном из блокнота или записной книжки, было написано всего несколько слов: «Прости, мне надо подумать».

Берта без сил опустилась в кресло и расплакалась. Кухарка сочувственно посмотрела на нее и тихо вышла из комнаты, оставив ее наедине со своим горем.

Вечером Берта собрала свои вещи и уехала в Мэллори-холл. Это было единственное место, где она могла ждать и надеяться. Только там она была на своем месте, и только там ее ждали. Ханна была уже извещена, что молодая хозяйка должна скоро вернуться.

Берта возвращалась в Мэллори-холл, впервые в жизни думая о нем как о своем доме.