Эти бессмысленные строки весьма мало напоминали Шекспира. Но этого оказалось достаточно, чтобы Ленора, движимая любопытством, вскочила на ноги. Прихватив свой бокал с шерри, она выбежала на крыльцо, откуда открывался прекрасный вид на берег. Она отошла подальше от мужчин, Ленора остановилась у перил и повернулась к океану.

Темное пятно на поверхности океана указывало, где стояла «Речная ведьма». Вдруг от нее отвалил легкий катерок и, подгоняемый приливом, легко полетел к берегу, пересек лунную дорожку и направился к тому месту, где огоньки указывали на лагерь Эштона. По мере того, как катерок приближался к берегу, ее слуха коснулся мерный скрип уключин. Гребли двое. Через несколько минут лодка врезалась носом в песок и выпрыгнувшие на берег мужчины вытащили ее на берег. Двое слуг, одетых в белоснежную форму, достали откуда-то из носовой части тяжело нагруженный серебряной посудой поднос и заторопились с ним ко входу в палатку. Принявшись за работу, они мигом зажгли фонари по углам шатра так, что, к величайшему удивлению Малькольма, там стало светло как днем. Поверх стола легла ослепительно-белая скатерть, и вскоре на ней засверкала посуда. Ничего не было забыто, приборы, бокалы, даже серебряный канделябр — словом, готовился настоящий ужин на двоих. Все сгорали от любопытства — кто же будет гостем на этом пиршестве. Затаив дыхание, они ждали, и Ленора в том числе.

В благоуханном ночном воздухе поплыли нежные звуки виолончели, и все затаили дыхание. Ленора сделала равнодушное лицо — она заметила краем глаза, что Малькольм следит за ней, и глаза его пылают злобой. Мелодия вдруг оборвалась, и через мгновение волшебные звуки полились с новой силой. Ленора узнала их любимую пьесу. Малькольм, будто загнанный зверь, заметался по веранде, и вдруг замер, уставившись туда, где ярко сияли огни. Склонившись вперед, Ленора забыла обо всем. Она позволила музыке унести ее далеко-далеко, в Белль Шен, где она был когда-то так счастлива. Ее сердце сладко замерло, и она погрузилась в мечты, пока возвращение Малькольма не вернуло ее с небес на землю.

Он раздраженно взглянул на Сомертона, и губы его презрительно скривились.

— Неужто можно слушать этот вой? Словно бродячая кошка угодила в капкан! И можно догадаться, каким местом!

Роберт сделал большой глоток.

— Да нет, парень, не угадал. Просто они вместо струн на скрипку натянули овечьи кишки. Вот и пиликают.

— Это не скрипка, — отрезала Ленора, вне себя от их скудоумных острот.

Отец изумленно уставился на нее.

— Что-то у тебя не в порядке с чувством юмора, девочка моя. Ты разучилась понимать шутки?

— Похоже, этот воющий и мяукающий под окнами котяра сводит ее с ума! — огрызнулся Малькольм. — У нее прямо пятки чешутся бежать к нему!

А почему бы и нет?! Ни слова не сорвалось с ее губ, но резкий ответ повис у нее на языке. Да она была бы счастлива сменить идиотские остроты своих собеседников на любовь и внимание, по которым она изголодалась и которыми ее окружил бы Эштон.

Слуга подошел к откинутому пологу в шатер и что-то негромко сказал. Музыка оборвалась и Ленора невольно задержала дыхание, когда на пороге появился Эштон, совершенно один. Он был дьявольски красив. Помедлив перед цветущим кустом жасмина, он сорвал усыпанную белыми бутонами ветку и положил ее на одну из тарелок. Усевшись напротив, Эштон ждал, пока слуга наполнит его бокал. Потом, попробовав вино, одобрительно кивнул и обед, настоящий парадный обед начался. Второй прибор по-прежнему стоял напротив Эштона. И, наконец, Ленора поняла, что означает ветка жасмина, лежащая на тарелке. Это было приглашение — Ленора она или Лирин, неважно, он давал ей понять, что ждет ее.

Намек Эштона дошел, наконец, и до Малькольма и он повернулся к ней, кипя от злости.