— Но я думала, в этом уже нет необходимости …

— Напротив, радость моя, — Эштон шагнул вперед и уселся на стул, стоявший возле ванной. Забрав у нее мочалку, он окунул ее в мыльную воду и принялся осторожно намыливать ей спину. — Подумай сама — может быть, поездка в Новый Орлеан вернет тебе память, да и потом нам с тобой понадобится заново узнать друг друга. Что же может быть лучше этого? Ведь именно там мы с тобой полюбили друг друга!

Лирин чуть повернула голову, с удовольствием наблюдая, как его сильные пальцы осторожно массируют ей спину и плечи.

— Так приятно? — нежно спросил он.

— Хм, еще бы! — промурлыкала она, и, забыв о своей наготе, склонилась вперед, чтобы ему было удобнее. Покончив со спиной, он принялся тереть ей бок и, слегка осмелев, нежно провел ладонью по груди. Сердце ее дрогнуло и отчаянно заколотилось, она повернулась к нему, и ее затуманенный взгляд встретился с его горящими глазами. Склонившись к Лирин, он лизнул ей ушко и, отбросив в сторону завившиеся мелкими колечками локоны, выпавшие из аккуратно подобранного и заколотого пучка, покрыл легкими поцелуями ее шею. Ладонь Эштона тяжело легла ей на грудь, через мгновение он сжал ее талию, и Лирин только успела охнуть, как он уже вытащил ее из воды и усадил к себе на колени. Никому из них и в голову не пришло побеспокоиться о том, что он тут же промок насквозь. Теперь для них существовала только их любовь, и ничто в мире не могло оторвать их друг от друга. Остальной мир прекратил существовать.

Когда она в нерешительности замерла на самой верхней ступеньке лестницы, он с улыбкой помахал ей рукой. Она шла к нему и он будто пил ее восхищенным взглядом, не в силах оторваться от этого дивного видения. Платье было поистине очаровательно: корсаж из переливчатой темно-зеленой тафты и юбка цвета слоновой кости из того же материала. Изящную, тонкую шею окружал туго накрахмаленный кружевной воротничок, точно такие же манжеты подчеркивали хрупкость рук Лирин. Пышные рукава фонариком внизу сужались и туго облегали руки, нежно-кремовые кружева пенящимися складками обрамляли кокетливую шляпку цвета морской волны с высокой тульей. Огромный бант того же цвета был завязан у нее под подбородком, что придавало Лирин легкомысленный и очаровательный вид. С точки зрения Эштона она была на редкость элегантна.

— Мадам, вы самая соблазнительная из сирен и, скорее всего, единственная — ведь все остальные, скорее всего, одна за другой утопились в океане из зависти к вашей красоте!

Лирин весело расхохоталась и обвила руками его шею, а Эштон, подхватив ее на руки, закружил жену. Все еще не отпуская ее, он коснулся обжигающим поцелуем ее губ. Ее язык немедленно откликнулся с радостной готовностью, на одно долгое мгновение они будто растворились друг в друге, став единым целым. Наконец Эштон задохнулся и, с трудом оторвавшись от жены, поставил ее на землю. — Если ты еще хоть раз посмеешь ответить мне с таким жаром, то я забуду обо всем и немедленно затащу тебя в постель!

Лирин нежно коснулась его неровно вздымающейся груди и коварно улыбнулась.

— В конце концов, почему бы нам не отложить поездку?

Эштон заскрипел зубами и с трудом выдавил улыбку.

— Ах, мадам, никто на свете не хочет этого так, как я! Провести весь день в постели с такой женщиной, как вы — да об этом можно только мечтать! Но я еще не забыл, что лишил вас ночной сорочки, а, стало быть, за мной долг! — Он заглянул в ее сияющие глаза. — И нам, скорее всего, понадобится их изрядный запас, если мы собираемся проводить вместе каждую ночь до конца наших дней.

Она привстала на цыпочках и шепнула ему в самое ухо:

— Теперь я понимаю, почему Марелда так меня возненавидела! Представляю, как ей хотелось затащить тебя в постель!

Эштон скептически хмыкнул и подхватил ее под руку.