Он повел меня в сторону парадного входа, а его напарник так же больно схватил меня за левую руку.

Первой моей реакцией было изумление, второй – гнев на Робинсона из‑за того, что он меня одурачил, и на себя, из‑за собственной доверчивости. Я попытался высвободить руки, но хватка была железной.

– Я не стал бы сопротивляться, – пробормотал старший мужчина. – Если будешь упорствовать, пожалеешь.

– Точно, – подтвердил другой.

Я бросил на него взгляд. Он был моего возраста, чисто выбрит, с красными обветренными щеками. Как и напарник, он был крепко сбит, в слишком облегающем костюме. Он рассматривал меня бледно‑голубыми глазами.

– Просто иди и не шуми, – добавил он.

Я отказывался верить в происходящее. Это было слишком смехотворно.

– Отпустите меня, – сказал я, с трудом сдерживая смех.

– Скоро тебе будет не до смеха, – объявил старший.

При этих словах вся моя веселость улетучилась. Я уставился на него, различив в его дыхании запах виски.

Мы уже подходили к входной двери. Оказавшись на улице, я потеряю последний шанс.

– Отпустите меня, или я позову на помощь, – сказал я. – Сейчас же.

У меня перехватило дыхание, когда младший придвинулся ко мне, держа правую руку в кармане сюртука, и я почувствовал, как к моему боку прижимается что‑то твердое.

– Только пикни, и поплатишься жизнью, Кольер, – прошипел он.

Меня поразило бесстрастное выражение его лица. «Мне все это только кажется», – думал я. Это была единственная защитная реакция, к которой мог прибегнуть мой рассудок. Столь неестественная мелодрама не может происходить в реальности. Похищен двумя крепкими молодчиками? В такой абсурд невозможно было поверить.

Но все же пришлось поверить, ибо все происходило на самом деле – открылась входная дверь, и двое молодчиков вывели меня на крыльцо. До меня вдруг дошло. Неужели я преодолел семьдесят пять лет, стремясь к Элизе, только для того, чтобы все так кончилось?

– Нет, – сказал я, рванувшись, чтобы высвободить руки, и сумев высвободить левую. – Вы не…

Мой голос пресекся сдавленным криком – моим собственным, – когда старший быстро повернулся ко мне и двинул меня под ребра железным кулаком. Согнувшись пополам, я повалился на него, чувствуя, как грудь и живот пронзают приступы боли, а перед глазами все темнеет. Я почувствовал, как они подняли меня и повели вниз по ступеням. Смутно различая проходящих мимо людей, я попытался попросить о помощи, но, задохнувшись, не мог говорить.

Потом мы оказались на дорожке, сворачивающей от подъездной аллеи к прибрежной полосе. Меня немного оживил дующий в лицо холодный ветер. Я жадно вдыхал воздух.

– … делать этого, Кольер, – услышал я обрывки фразы. – Это была глупая ошибка.

– Отпустите меня, – потребовал я. Какое‑то время мне казалось, что идет дождь, потом я понял, что от удара у меня потекли из глаз слезы. – Отпустите.

– Не сразу, – ответил старший мужчина.

Теперь мы шли по дощатому настилу, направляясь к купальне. Я пытался собраться с мыслями. Должен найтись какой‑то выход. Сглотнув, я откашлялся.

– Если дело в деньгах, – сказал я, – то я заплачу больше, чем Робинсон.

– Мы не знаем никакого Робинсона, – откликнулся младший, впиваясь мне в плечо пальцами.

На какой‑то миг я поверил ему, потом вспомнил записку, из‑за которой попал в эту передрягу.

– Знаете, – сказал я, – говорю вам, я заплачу больше, чем он, если вы…

– Мы отправились на прогулку, молодой человек, – прервал меня старший.