После этого мы валялись на кровати, жевали что-нибудь и часами разговаривали. Я рассказывала Милли то, о чем больше никому не говорила. Мой рот, мои губы становились такими же свободными, как и тело. Я обнажала перед ней самые грубые шрамы в моей душе. Не скрывала главную боль. Делилась мечтами о будущем.
Тогда я думала, что и она столь же искренна со мной.
Сейчас, вспоминая те вечера, я ясно вижу, что Милли всегда себя контролировала. Была осторожной. Не поймите меня неправильно. Она многим делилась со мной. Но не всем. Некоторые секреты она не выдавала. Я уверена, что еще многого о ней не знаю.
Недели сменяли друг друга, и я чувствовала, что мы с Милли становимся все ближе. Мне даже казалось, что я превращаюсь в нее. Когда я была под кайфом или пьяна, я чувствовала себя как никогда раньше уверенной. Я больше не стеснялся танцевать с ней на публике. Разговаривала с незнакомыми людьми. И даже иногда флиртовала с парнями. Будто нашла волшебное зелье, которое так долго искала.
Увы, как и любое волшебное зелье, оно обошлось мне слишком дорого.
Глава 19
Суббота, 22:00, через двадцать девять часов после расставания
Судя по темному небу за окном, дело шло к ночи. Телефон на коленях Уитни молчал.
– Ну почему нельзя перенестись во вчерашний день? Ни за что не отпустила бы Амелию к Лорен! Оставь я ее дома вчера, она была бы сейчас здесь со мной.
Натали сказала, улыбнувшись:
– Знаешь, что говорила в таких случаях моя мама? «Если бы во рту рос виноград, был бы не рот, а сад».
– Что-что? – рассмеялась Уитни и тут же почувствовала себя виноватой. Разве можно смеяться, когда Амелия пропала?
Натали ласково коснулась руки подруги.
– Во вчерашний день все равно не вернуться, поэтому нет смысла рассуждать, как следовало поступить. Сейчас нужно думать о том, что делать дальше, двигаться вперед.
От слов Натали в памяти всплыла картина из прошлого.
Колесики-стабилизаторы сняты. Шлем застегнут.
Маленькие светящиеся кроссовки Амелии стоят на педалях велосипеда. Уитни придерживает сиденье сзади.
– Так, начинай крутить педали, – говорит Уитни.
Амелия послушно следует указаниям, и Уитни бежит за ней, крепко держась за удлиненное розовое сиденье. Амелия изо всех сил вцепилась в белый руль, розово-желто-белая пластиковая бахрома на ручках развевается на ветру.
Как только велосипед разогнался, Уитни говорит:
– Все, Амелия, я отпускаю.
– Не надо, мамочка! Я не смогу!
Суббота, они катаются на пустынной парковке Американского речного колледжа.
– Сможешь, – настаивает Уитни. – Просто не останавливайся, крути педали.
Стоило Уитни слегка отпустить сиденье, как Амелия замедляет ход.
– Нет-нет! Продолжай крутить. Все получится. Крути педали!
Амелия прибавляет скорость.
– Прекрасно, милая! Так держать! Видишь, ты двигаешься вперед!
Уитни хлопает в ладоши, испытывая гордость за дочь, а та крутит педали и раскатывает по парковке, улыбаясь во весь рот.
Неожиданно в дверь постучали.
Натали улыбнулась.
– Наверное, Брюс пришел.
Уитни с трудом приподнялась, в ожидании глядя на дверь, пока Натали открывала. И едва сумела скрыть разочарование, увидев Брюса. В одной руке тот держал большую спортивную сумку, в другой – подушку. На нем была футболка с отпечатками ладоней и надписью «Наш папочка лучший», спортивные штаны, шлепанцы и бейсбольная кепка, слишком плотно сидевшая на голове. У Брюса был «отеческий» взгляд и неиссякаемый запас добродушных «отеческих» шуток – просто олицетворение заботливого отца. |